Но Харги вдруг явился к нам из мрака

    И наши души злобой отравил.

    Своих собратьев предала собака,

    И человек оленя покорил.

    И вот, скажите мне, куда пропали

    Те мамонты, Сэли, творцы всех гор?

    Джабдары-змеи где, что прокопали

    Речные русла сквозь земной простор?

    И где, скажите мне, стада оленьи,

    Маралы где, таймени, крохали?

    Большого Мяса новым поколеньям

    Не сберегли мы, сор и прах Земли.

    Его уничтожаем мы беспечно

    Отравой, и машиной, и ружьем.

    Сживаем братьев - разве человечно? -

    Со свету, на котором все живем.

    Терзая Землю, лезем вон из кожи

    И даже не предчувствуем беды.

    Усталая, она рожать не сможет,

    Оставит нас, безумцев, без еды.

    Тогда опять - ни пташек, ни букашек…

    И человек за мамонтом, Сэли,

    Уйдет навеки, и куда, не скажет,

    Рассыплется соринкою Земли.

    Уйдет последний след земного рая

    Тем островком с олений кумалан.

    И будет вновь от края и до края

    Одна вода. Холодный океан.

    Перевод с эвенкийского А. ЩЕРБАКОВА

    ОБРАЩЕНИЕ К ШИНГКЭНУ, ДУХУ ЛОСЯ

    О, дух Лося, Шингкэн, ты услышь голос мой,

    Это я, Амарча, из чемдальского рода.

    Помоги, дай надежду на встречу с тобой,

    Подвело животы у лесного народа. 

    От меня не таись и следов не скрывай,

    Не летай невидимкой вокруг, ты ж не птица…

    На земле, на ветвях метки мне оставляй.

    Я найду. Я не слеп и не буду лениться. 

    Подкрадусь осторожно, ползком, точно рысь,

    Ну, а ты, чтоб не чувствовать лишних страданий,

    Не беги, левым боком ко мне становись,

    В сердце я попаду - и не будешь ты ранен. 

    О, понятливый зверь, водохлеб, листвоед,

    Мяса целую гору таскаешь напрасно,

    Пожалей нас… Вон дети мои ждут обед,

    Мерзнем мы без еды, и костры наши гаснут. 

    А с тобой и в мороз заживем без помех.

    Помозгочим, отведаем свежей печенки,

    Да под шкурами будем посапывать в мех,

    Наслаждаясь теплом и уютом ночевки.

    Перевод с эвенкийского А. ЩЕРБАКОВА

    ОБРАЩЕНИЕ К ИДОЛУ БЭЛЛЭЮ ПОСЛЕ НЕУДАЧНОЙ ОХОТЫ

    О, Бэллэй, ты всегда мне помощником был,

    Да и я в должниках у тебя не ходил.

    Каждый раз, как, медведя убив, свежевал,

    Его ухо на платье тебе отдавал.

    Посмотри на себя, если ты не слепец:

    Из лосиной сердечной рубашки чепец,

    Лоскутков разноцветие, бус и пера -

    Не жалел я тебе для наряда добра.

    Сколько раз угощал тебя свежим жирком,

    Возвратившись с добычей домой вечерком,

    Чем же нынче тебя рассердил я, Бэллэй?

    Почему перестал гнать под выстрел зверей?

    Разленился, однако… Лежишь, старый пень,

    Да сосешь, словно гость, свою трубку весь день.