|
В противоположной стороне, в галерее, онанг, нэлгэт ставились, наоборот, корнями вниз. Сверху нэлгэт кладутся тонкие лиственницы. В дарпэ эти жердушки обращены корнями на восток, в онанг - на запад. В дарпэ между лиственницами потом будут расставлены антропоморфные изображения шаманских предков - хомокоры, то есть изображения медведей, оленей, тайменей, щук, охраняющих вход в Верхний мир. В онанге расставляются мугдэндэ, то есть деревянные изображения птиц: гагар, уток, гусей - сторожей, охраняющих родовой путь в Нижний мир. Главный здесь сторож Секан - дух-налим, лежащий поперек онанг. Всевозможных враждебных духов, обитателей Нижнего мира, пытающихся проникнуть в наш Срединный мир к людям для причинения зла, налим будет глотать, как лягушек. Всю группу сторожей замыкают изображения вооруженных копьями антропоморфных духов - муг-дэндэ. И последняя, одна из существенных деталей, представленная в декорации шаманского чума: чуть в сторонке от дарпэ ставилось туру - дух-лиственница с развешанными на ней жертвоприношениями - шкурами жертвенных оленей, цветными материями. Туру представляло собой длинную лиственничную жердь, воткнутую комлем в землю и привязанную для прочности к лиственничному пню. Вверху жердь имеет перекладину, к которой прикреплялась ткань, предназначенная для верховных божеств. Белая и красная - духу земли, духу тайги, а черная - для духов Нижнего мира. Если что-то подобное возникнет на сцене, считайте, что можно приступать к представлению. Итак, начинается самое главное - шаманский обряд… На сцене полумрак, затемнение. Чуть тлеет огонь. На кумалане сидит шаман. Он пока в обычном одеянии. Сидит задумчиво, покачиваясь из стороны в сторону, откровенно зевая. Время от времени он ловит кого-то ртом, глотает, снова сидит с отрешенным видом. Затем выпрямляется, разводит в сторону руки, как крылья, и кричит, подражая крику гагары: - Ку-у-ук!.. Ку-у-ук!.. Ку-у-ук!.. Это знак, созыв сородичей. Обитатели стойбища один за другим пробираются в чум по дарпэ через лаз, называемый угдупка. Пролазит последний, и палки, изображающие духов-сторожей, перекрещиваются, вход в чум считается закрытым. Путь, проделанный участниками обряда, осмысливается, как переселение души (оми) из родового хранилища (омирук) в Срединный мир, то есть в Дулин буга. Все рассаживаются в характерной для кочевников позе - ноги под себя. Тихо переговариваются, шутят, улыбаются, ведут себя обычно, словно ничего особого не предвидится. А раньше это и было обычным явлением. Покачиваясь, на кумалане сидит шаман. Выпрямляется и поднимает руку. Поднимается помощник и достает из турсука шаманское облачение - плащ, нагрудник, унты и шапку с оленьими рогами. Подает их шаману, помогает одеться. Помощник расшевеливает огонь, греет над ним бубен. Шаман готов, и помощник подает ему бубен. Тот берет бубен в левую руку, ставит его на левое колено и колотушкой ударяет по нему. Разговоры на полуслове обрываются. Наступает томительная тишина. Приглушается огонь, и почти в темноте начинает звучать бубен… Покачиваясь в такт бубна, тихим, мелодичным голосом Мукто либо Чекутко, шаман начинает песню, обращенную к сородичам: Дялви миннгил, гиркиелви! (О, сородичи мои, друзья!) Тэгэв - соксэв, меван омин! (Народ мой - кровь, душа сердца!) Сунэ дярин миннги мэргэн (Ради вас моя грусть-тревога,) Унгтувунми мигдылдяллан! (Бубен мой будет греметь!) Хэгэй, хэгэй, хэгэй, хэгэй! Хэгэй, хэгэй, хэгэйе! Сидящие повторяют припев: Хэгэй, хэгэй, хэгэй, хэгэй, Хэгэй, хэгэй, хэгэйе!. |
