Как будто старуха позвала ее. Кэт вошла в дверь. Она сосредоточилась на тяжелом, наполненном водой чайнике, и даже не посмотрела на мать и на Грейн. Обе молча наблюдали, как Кэт методично повесила чайник на крючок над углями и сгребла под ним побольше углей в кучку.

Скарлетт пришлось отвернуться. Она знала, что если бы продолжала смотреть на своего ребенка, то не смогла бы остановить себя от желания крепко обнять Кэт, защищая от внешнего мира. Кэт не понравилось бы это. «Я не должна плакать, – сказала себе Скарлетт. – Это может испугать ее. Она почувствует, как я сама испугана».

– Смотри, мама, – сказала Кэт.

Она осторожно наливала кипящую воду в старый коричневый фарфоровый заварочный чайник. Сладкий запах поднимался от пара, и Кэт улыбалась.

– Я бросила нужные листья, Грейн, – ликовала она и выглядела гордой и счастливой.

Скарлетт схватила шаль старушки.

– Скажи мне, что делать, – взмолилась она.

– Ты должна делать то, что тебе дано делать. Бог защитит Дару.

«Я ничего не понимаю из того, что она говорит», – подумала Скарлетт. Но каким-то образом ужас прошел. Она выпила напиток Кэт в молчании, в теплой, пропахшей лекарственными травами темной комнате, довольная тем, что у Кэт есть место, куда она может приходить. И башенка. До своего возвращения в Дублин она заказала новую, более крепкую, веревочную лестницу.

Глава 88

Скарлетт поехала в этом году на скачки в Пинчестон. Ее пригласили в

Бишоскорт, в ложу графа Клонмела, которого знали как графушку. К ее удовольствию, сэр Джон Морланд также был гостем. К ее огорчению, там был и граф Фэнтон.

Скарлетт поспешила к Морланду сразу же, как только смогла.

– Барт! Как ты? Ты самый упорный домосед, которого я когда-либо знала в своей жизни. Я везде постоянно ищу тебя, но ты нигде не появляешься.

Морланд светился от счастья и громко похрустывал суставами пальцев.

– Я был занят, самым великолепным образом занят, Скарлетт. Я отыскал победителя, я теперь уже уверен в этом.

Он и до этого так говорил. Барт любил своих лошадей, и всегда был уверен, что каждый жеребец станет следующим великим национальным чемпионом. Скарлетт захотелось обнять его. Она любила бы Джона Морланда, даже если бы у него не было связей с Реттом.

– …Назвали ее Диана, плюс быстрые ноги и все в том же роде, ну ты знаешь, и еще плюс Джон в мою честь. Соедини все это. Вышло Дижона, когда я сложил вместе. Горчица по-французски, подумал я, совсем не пойдет. Слишком французское имя для ирландской лошади. Но затем подумал еще раз. Горячая и острая, как перец, глазе даже начинают слезиться. Неплохие очертания. Вроде «убирайся с моего пути, я иду» и все в том же духе. Итак, это Дижона. Она принесет мне удачу. Поставь на нее пятерку, Скарлетт, она очень надежная.

– Я поставлю десять фунтов, Барт.

Скарлетт пыталась придумать способ упомянуть Ретта. То, что говорил

Джон Морланд, не отложилось у нее сперва.

– …Утоплюсь, если я не прав. Мои арендаторы проводят забастовку с рентой, о которой мечтала земельная лига. Оставляют меня без денег на овес. Удивляюсь, как я мог так хорошо думать о Чарльзе Парнелле. Никогда не поверил бы, что парень закончит у этих варварских фенианов.

Скарлетт была в ужасе. Она никогда не представляла, что лига будет использована против кого-нибудь вроде Барта.

– Я не могу поверить в это. Барт. Что ты собираешься делать?

– Если она победит здесь, на ровном месте, тогда я полагаю, следующие большие скачки в Голвее, а после этого – парк Феникс, но, может быть, я сунусь на какие-нибудь скачки в мае-июне, чтобы она знала, чего от нее ждут, так сказать.