Подхватив на руки, Хадсон бережно уложил ее на мягкий диван и подал стакан чего-то, весьма напоминающего бренди.

— Пей до дна, — приказал он. — Это Билл приготовил — догадался, что тебе может понадобиться. В обязанности шафера входит следить, чтобы невесте от волнения не стало дурно.

Марианна послушно осушила стакан. Бренди помогло ей прийти в себя: головокружение прошло, и Марианна четко осознала, что не грезит.

— Хадсон! — Открыв глаза, она обнаружила, что он стоит перед диваном на коленях. — Или это какая-то мерзкая шутка, или ты просто сумасшедший! Это невозможно…

— Я просил тебя выйти за меня замуж, но ты не согласилась, — негромко, но с большим чувством ответил Хадсон. — Черт побери, я испробовал все разумные подходы! Осталось одно — заставить тебя силой. Я люблю тебя, Анни, и знаю, что и ты меня любишь. Я разговаривал с твоими друзьями; мне говорили, что ты вернулась из Марокко другим человеком, что ты страдаешь и таешь на глазах. Что же до меня, — тихо закончил он, — то я не могу жить без тебя.

Нет, это все-таки сон, думала Марианна.

— Итак, я решил для разнообразия взять инициативу на себя.

Для разнообразия? При других обстоятельствах эта фраза могла бы вызвать улыбку!

— Анни, я не спрашиваю, почему ты бросила меня два года назад, — твердо продолжал он. — Не спрашиваю, почему отвергла меня в Марокко. И если ты не хочешь, никогда не спрошу. Я не посягаю на твои тайны; но никаким, даже самым страшным тайнам не позволю разрушить нашу жизнь! Ты любишь меня всем сердцем и душой — я видел это в аэропорту, вижу и сейчас. Слава Богу, работа в суде научила меня сквозь шелуху слов смотреть в душу человека.

— Нет! Я не могу! Ты ничего не понимаешь.

— Не понимаю, — согласился он. — Может быть, и никогда не пойму. А теперь послушай. За этой дверью, — он указал на дверь в смежную комнату, — собрались мои родные и ближайшие друзья. Они ждут священника, чтобы начать церемонию. Никто, кроме Билла, не знает, какие между нами отношения и чего мне стоило заманить тебя сюда. Если ты уйдешь или устроишь скандал, то выставишь меня дураком перед всеми, кто для меня что-то значит. Я не собираюсь силой тащить тебя к алтарю!

Он помолчал, вглядываясь в ее бледное лицо и дрожащие губы.

— Анни, выбор за тобой. Я хочу, чтобы ты стала моей, и знаю, что ты хочешь того же. Я не перестану тебя преследовать, пока ты не согласишься — пусть на это уйдет хоть десять лет! Обещаю тебе, Анни, все будет хорошо. Мы с тобой будем счастливы вместе.

Никогда в жизни Марианна не желала поверить ему так страстно, как сейчас! Но увы, она слишком хорошо знала, что это невозможно.

— А что, если нет? — прошептала она.

— Мы будем счастливы, — твердо пообещал Хадсон. — Ты же знаешь, я всегда держу свое слово.

— Но что, если нет? — с рыданием в голосе повторила Марианна. — Что тогда?

— Если после свадьбы ты будешь несчастна, я не стану удерживать тебя против воли, — так же твердо уверил ее Хадсон. — Согласна?

— Ты серьезно? — беспомощно произнесла Марианна, вглядываясь ему в лицо.

— Слово чести.

Наступило молчание. Марианна, белая как полотно, с пылающими красными пятнами на щеках, вглядывалась в лицо любимого — и читала в его чертах нежность и страсть. Словно отчаянный игрок, он поставил на то, что Марианна любит его, — и выиграл. Не мог не выиграть. Но, Господи, что же ей теперь делать?

Она в ловушке. Откажется — унизит его перед всеми, кто ему дорог.