— Ты был так уверен, что я соглашусь? — Марианна и рада была бы рассердиться, но не чувствовала ничего, кроме холодного ужаса.

— Нет, совсем нет, — внезапно охрипшим голосом произнес он, и в глазах мелькнул краткий отблеск страдания. — Я верил, что ты меня любишь, но что касается всего остального… — Он с трудом заставил себя улыбнуться. — Нет, Анни, я не был ни в чем уверен.

— И однако решился, — дрожащими губами прошептала Марианна.

— У меня не было выбора. — Он задумчиво покачал головой. — Я испробовал все, что мог. Если потом ты захочешь повторить церемонию в церкви — в белом платье, с подружками и всем прочим…

— На мне и так белый костюм, — тихо напомнила Марианна. — Да и какая разница? Разве так важно, во что я одета?

— Нет, Анни, совсем не важно, — согласился он.

Свадебный обед был накрыт во внутреннем дворике ресторана. Шампанское лилось рекой; Марианна выпила несколько бокалов, почти не закусывая. Она надеялась, что спиртное поможет ей прийти в себя, прогонит холод внутри и мучительное чувство нереальности всего происходящего.

Был момент — кто-то как раз обратился к ней «миссис де Санс», — когда Марианна почувствовала, что корка льда, покрывшая ее душу, вот-вот взорвется под напором ужаса и отчаяния. Однако лед выдержал. Мучительное раскаяние придет потом, сейчас же ей следует как можно лучше сыграть свою роль. Она не вправе подвести Хадсона.

И второй раз Марианна едва не разрыдалась, когда послышались торжественные звуки органа.

— Я не представляю себе свадьбы без колоколов, — прошептал ей на ухо Хадсон, — или, на худой конец, без органа.

— Очень красиво, — прошептала Марианна, чувствуя, как на плечи наваливается нестерпимая тяжесть. Насколько легче было бы ей, будь Хадсон груб, невнимателен или безразличен! Если бы он не сочетал в себе все, что Марианна хотела видеть в муже.

Муж. Эта мысль поразила ее, словно удар в солнечное сплетение. Хадсон — ее муж. Они женаты. Господи, что она натворила? Что же будет дальше, когда замолкнут свадебные колокола и муж и жена останутся наедине?

Они покинули ресторан, усыпанные конфетти и сопровождаемые добрыми пожеланиями. Хадсон, в смокинге и белоснежной сорочке, спокойный и загадочный, подвел Марианну к огромному седану, увитому белыми лентами. Самообладание ее испарялось как дым; подходя к машине, она почувствовала, что неудержимо дрожит.

— Все хорошо, дорогая, все хорошо. — С этими словами Хадсон усадил ее в машину и привлек к себе.

Седан с рычанием помчался по нью-йоркским улицам; Марианна положила голову Хадсону на плечо и безуспешно попыталась хоть на миг забыть о своих страхах.

— Ты устала и к тому же с утра ничего не ела. Мы закажем что-нибудь в отеле. Что ты скажешь насчет ужина в номер? — ласково спросил он. — Нам совершенно не обязательно спускаться вниз.

Марианна не могла думать ни о чем, кроме того, как сладко лежать в его объятиях. От Хадсона пахло лосьоном с лимонно-мускусным ароматом и еще чем-то тонким и неопределимым и, несмотря на все ее страхи, Марианну вдруг охватило странное томление.

— Мне все равно, — прошептала она, уткнувшись ему в плечо. — Как хочешь.

— Меня и вправду можно поздравить, — улыбнулся Хадсон. — У меня не только прекрасная, но и послушная жена.

Ах, Хадсон, Хадсон. Даже сейчас, когда он шутил, в голосе его звучали гордость и любовь.