– Возможно, природные стихии здесь совершенно ни при чем, – ответил Уитли тихо.

– Не думаешь ведь ты, что человек может сотворить нечто подобное?! – вскричал я.

– Не вполне уверен, что это дело рук человеческих, – сказал он, а затем, когда на моем лице, скорее всего, отразилось замешательство, добавил: – Считаешь, истуканы на острове высечены людьми?

– А почему нет? Я, конечно, всего лишь разок видел их изображения, но причин считать иначе у меня нет.

– Уверен? – спросил он. – Что ж, я изучил те статуи – и если это изваяния людей, то не тех людей, которых мы знаем! Они другие, чуждые, неземные. Ухо, к примеру, ничуть не похоже на человеческое – это длинный, похожий на веревку отросток. Да и лица тоже: вытянутые, худые, злобные на вид, лишенные всего людского. Нет, я убежден: те статуи ваялись не с нас и не нами.

– Но кто же еще, черт возьми, мог их изваять, если не люди? – спросил я. – И почему, скажи на милость, ты толкуешь обо всем этом именно сейчас? Нашел время!

Прежде чем ответить, он выдержал паузу. Его серьезное лицо озаряли решительность и непреклонность.

– Слушай, Аллан, – произнес он, – предположим, я сказал бы тебе, что, возможно, существует связь между тем таинственным островком и падающим на нас Марсом. Предположим, появился бы шанс – один шанс из миллиона, безусловно, но все-таки шанс – уберечь Землю от гибели, и для этого нужно было бы плыть на остров Пасхи. Ты бы отправился со мной?

Словно ужаленный, я вскочил с кресла.

– Неужели ты полагаешь?.. – начал я, но Уитли быстро прервал меня, сказав:

– Ничего я не полагаю, поскольку мне и самому известно крайне мало. Однако я расскажу тебе кое-что, о чем ты, наверное, еще не слышал. Три ночи назад (в ноль часов двадцать девять минут, если быть точным) все компасы на планете перестали показывать на север – их стрелки на несколько минут повернулись в другую сторону, а затем снова указали в северном направлении. Узнав об этом, я, чтобы удостовериться в истинности случившегося, выехал в Сан-Франциско. И все оказалось правдой. Позапрошлой ночью, приблизительно в двадцать четыре минуты первого, магнитная стрелка сдвинулась и указала почти строго на юг. Она пробыла в таком положении больше трех минут, а после – возвратилась в свое нормальное состояние. Странно, не правда ли? Почти так же странно, как несущийся в нашу сторону Марс.

С кораблей, находившихся далеко в Тихом океане, сообщили о точно таком же происшествии, уточнив, правда, что стрелка показывала на восток! А суда, идущие через Атлантику, доложили, что и у них произошло то же самое, не преминув, однако, заметить, что в те несколько минут стрелка отклонилась к западу! Понимаешь, что это значит? Каждую ночь нечто на несколько минут притягивает к себе стрелки всех компасов. И для того, чтобы отыскать средоточие этого притяжения, мне нужно было всего лишь начертить линии на крупномасштабной карте: от Сан-Франциско я провел черту почти строго на юг; от кораблей, шедших через Тихий океан, – на восток; от кораблей, которые сообщили об отклонениях, когда бороздили просторы Атлантики, – на запад и юго-запад. В точке пересечения этих линий и находится центр притяжения – та невообразимая сила, которая каждую ночь на несколько минут сводит на нет магнетизм северного магнитного полюса и словно бы переносит этот полюс в совершенно другую область земного шара. И линии на карте сошлись точно на острове Пасхи!

Ну а прошлой ночью – буквально несколько часов назад – явление повторилось снова. Я сидел за этим самым столом и следил за лежавшим передо мной компасом, когда внезапно, примерно в девятнадцать минут первого, его стрелка повернулась к югу, покачалась в таком положении несколько минут, а затем вернулась к привычной северной отметке.