Я снова немного попил, глотая воду не захлебываясь. Наверное, я очень экстравагантно смотрелся, стоя среди намокающей лужайки.

 Мои древние шотландские предки шли в битву нагими, с одним только щитом и мечом, с гиканьем и ревом сбегая вниз с вересковых холмов, поражая души врагов страхом. Если эти древние горцы могли сражаться такими, как сотворила их природа, то и я смогу стойко выдержать этот день.

 Интересно, а горцы, прежде чем идти на битву, не укрепляли ли дух ячменным самогоном? Думаю, это придавало им больше отваги, чем куриный бульон.

 Дождь зарядил надолго, лил без перерыва. Только когда снова начало темнеть, он немного ослаб, но к тому времени земля вокруг дерева стала такой мокрой, что сидеть на ней было бы все равно что в грязевой ванне. И все же, простояв целый день, я сел. Если и завтра будет дождь, с мрачной насмешкой подумал я, то грязь смоет.

 Снова наступила долгая холодная ночь, однако до гипотермии было еще далеко. Когда дождь кончился, моя кожа высохла. Наконец, несмотря ни на что, я снова уснул. Мокрый рассвет и еще пару часов после я провел в мрачных размышлениях, придет ли снова Джузеппе-Питер, – я умирало голоду. Он пришел. Как и прежде, появился неслышно, уверенно прошел сквозь лавровые заросли, в том же пиджаке, с той же сумкой.

 Я встал при его приходе. Он ничего не сказал, Просто кивнул. На его прилизанных волосах лежала водяная пыль – влажность была процентов сто, хотя мелким дождем это нельзя было назвать. Он шел осторожно, выбирая путь среди луж. Сегодня вторник, подумал я.

 Он опять принес бутылку бульона, на сей раз теплого, красновато-коричневого, с привкусом говядины. Я выпил его медленнее, чем вчера, более-менее уверенный, что и на сей раз он не отнимет бутылку. Он подождал, пока я закончу, выбросил трубочку, завернул крышку, как и в прошлый раз.

 – Ты будешь на улице; – сказал он неожиданно, – пока я не приготовлю место в доме. Еще день. Или два.

 Я был ошарашен. Мгновение спустя я спросил:

 – Одежду бы...

 Он покачал головой.

 – Нет. – Затем, посмотрев на облака, сказал:

 – Дождь чистый.

 Я чуть было не кивнул. Движение было еле заметным, но он увидел.

 – В Англии, – сказал он, – ты победил меня. А здесь я тебя победил.

 Я ничего не сказал.

 – Мне сказали, что это был ты – тогда, в Англии. Ты нашел мальчика.

 – Внезапно он разочарованно пожал плечами, и я понял, что он до сих пор в точности не знает, как это было сделано. – Это твоя работа – выручать похищенных. Я не думал, что может быть такая работа, кроме как в полиции.

 – Да, – безразлично сказал я.

 – Ты никогда больше не победишь меня, – серьезно сказал он.

 Он сунул руку в сумку и вынул мятую, потертую копию своего же собственного фоторобота. Когда он развернул ее, я понял, что это один из оригинальных отпечатков, из Болоньи.

 – Это ты сделал этот фоторобот, – сказал он. – Из-за этого мне пришлось покинуть Италию. Я отправился в Англию. И в Англии опять появился этот рисунок. Всюду. Из-за этого я приехал в Америку. Теперь этот снимок и здесь, разве нет?

 Я не ответил.

 – Ты охотился за мной. Но я поймал тебя. Вот в чем различие.

 Он был чрезвычайно доволен своими словами.

 – Вскоре я буду выглядеть по-другому. Я изменюсь. Когда я получу выкуп, я исчезну. И на сей раз ты не пошлешь полицию арестовать меня.