– Питер. – Я наклонил голову, выражая признательность за представление. – Почему я здесь?

 – Чтобы сделать запись.

 Он мрачно посмотрел на меня. Черная на фоне неба круглая голова, давно знакомые по фотороботу черты лица. Я почти верно его запомнил, подумал я. Ошибся, может быть, только в линии бровей – у висков он были прямее.

 Он ушел где-то на час, затем вернулся с коричневой дорожной сумкой на плече. Похоже, сумка была и тонкой кожи с золотыми замками. Все подобрано.

 Из пиджака он достал большой лист бумаги и развернул его передо мной, чтобы я мог прочесть.

 – Это ты наговоришь на пленку, – сказал он. Я прочел послание, которое было старательно написано заглавными буквами. Писал американец, не сам Джузеппе-Питер. Послание гласило:

 "Я Эндрю Дуглас, тайный агент полиции. Вы там, в сраном жокейском клубе, слушайте внимательно. Вы платите десять миллионов английских фунтов, как вам было сказано, подписанные чеки должны быть готовы ко вторнику.

 Отошлете на номерной счет 26327/42806, "кредит Гельвеция", Цюрих, Швейцария. Когда деньги с чека будут сняты, получите Фримантла назад. Ни пенсом меньше.

 Затем сидите тихо. Если в дело будет замешан хоть один коп, сделки не будет. Если все пройдет нормально и выкуп будет как надо, вы узнаете, где меня найти. Если кто-то попытается заблокировать сделку после освобождения Фримантла, меня убьют."

 Он засунул бумагу во внутренний карман пиджака и начал вытаскивать из сумки магнитофон.

 – Я не стану этого читать, – бесстрастно сказал я.

 Он замер на середине движения.

 – У тебя нет выбора. Не будешь читать, я тебя убью.

 Я ничего не сказал, просто спокойно, без вызова посмотрел на него, стараясь не выказывать волнения.

 – Я тебя убью, – повторил он. Да, подумал я, Убьешь, но не за это.

 – Это плохой английский, – сказал я. – Лучше бы ты сам написал.

 Он отпустил магнитофон, и тот упал в сумку.

 – Ты что, хочешь мне сказать, недоверчиво проговорил он, – что не будешь этого читать из-за литературного стиля?

 – Да, из-за литературного стиля, – ответил я. Он на некоторое время отвернулся, потом снова повернулся ко мне.

 – Я изменю слова, – сказал он, – но ты будешь диктовать только то, что я скажу. Понял? Никаких... – Он поискал слова, но наконец сказал по-итальянски:

 – Никаких кодовых слов. Никаких тайных знаков.

 Я подумал, что, если я заставлю его говорить по-английски, это может хотя бы немного уменьшить его преимущество, потому спросил:

 – Что ты сказал? Я не понял.

 Его глаза слегка сузились.

 – Ты говоришь по-испански. Горничная в отеле сказала, что ты испанец. Думаю, что ты и по-итальянски говоришь.

 – Очень плохо.

 Он вынул бумагу из кармана, взял ручку и, положив ее на сумку, начал писать на обратной стороне листа новую версию послания. Закончив, он показал его мне, держа так, чтобы я мог прочесть.

 Теперь написанное изящным почерком, послание гласило следующее:

 "Я Эндрю Дуглас. Жокейский клуб, соберите десять миллионов английских фунтов. Во вторник отошлите заверенный банковский чек на номерной счет 26327/42806, "кредит Гельвеция", Цюрих, Швейцария. Когда банк оплатит чек, Морган Фримантл вернется. После ждите. Полиция не должна вмешиваться. Если все будет спокойно, я буду свободен. Если деньги из швейцарского банка получить будет невозможно, я буду убит."

 – Хорошо, – сказал я.