"Да, сэр, понимаю. И постоянно буду повторять себе. Но сейчас я уже почти на месте. Так что, мне позвонить коллегам из Беверли Хиллз и попросить их помочь с опросом на приеме или вы сами это уладите, лейтенант?"

"Локк, ты заноза в моей заднице. Я пришлю людей. Не звони в участок Беверли Хиллз. Заканчивай со своими секретными зацепками и двигайся дальше. Ясно?"

"Так точно, сэр".

Кэри пришло в голову, что учитывая обстоятельства, разговор прошел даже лучше, чем она ожидала.

Она подошла к переднему входу дома Куртене и осмотрела здание. Это была пятиэтажка без лифта постройки средины прошлого века. Кто-то предпринял жалкую попытку отремонтировать ее в испанском стиле, наклеив на стены коричневую плитку, которая почти вся разбилась и осыпалась.

Кэри вошла в подъезд. Куртене жил на четвертом этаже в квартире №412. В списке жильцов перед этим номером красовалась надпись "Фабрика грез". Кэри чуть не стошнило от такой пошлости.

Она нажала на кнопку вызова консьержа, и через минуту к ней вышла пожилая женщина в ночной сорочке и с бигуди в волосах. Кэри показала значок, и женщина ее впустила.

"Вы пришли арестовать наркоманов из двести семнадцатой или извращенца из четыреста двенадцатой?" – спросила старушка скрипучим голосом.

"Извращенца, мэм", – ответила Кэри. "Но раз уж мы тут болтаем, то скажите, эти наркоманы сами принимают или продают?"

"В основном принимают. Думаю, продают друзьям".

"Сейчас я ничего не смогу с ними сделать, но могу прислать кого-нибудь с ними разобраться, если хотите".

"Да не надо. Они шумные и плохо пахнут, зато вовремя платят ренту. В наши дни о лучших жильцах можно только мечтать".

"Хорошо, мэм. Возьмите мою визитку на всякий случай. Если передумаете, позвоните мне, и я постараюсь помочь, идет?"

"Спасибо, милая. Вы не похожи на отмороженных копов, с которыми мне обычно приходится иметь дело".

"Нет, мэм", – сказала Кэрии и пошла к лестнице. Затем она обернулась и добавила: "Ах да, мэм, если вам будут жаловаться на шум из четыреста двенадцатой, не обращайте внимания. Во время таких визитов обстановка может накалиться".

Женщина уставилась на нее на несколько секунд и вдруг хрипло хихикнула.

"Вы крепкий орешек, верно?" – смеясь спросила она.

"Точно, мэм".

"Не беспокойтесь, детектив, я туга на ухо". Она снова хихикнула и вернулась в свою каморку.

Кэри начала подъем на четвертый этаж к Куртене. Действие таблеток из отеля почти прекратилось, и с каждой ступенькой острая боль все ярче ощущалась в ее ребрах. Она обхватила левый локоть правой рукой и прижала его плотнее к груди, чтобы уменьшить тряску.

Дойдя до четвертого этажа, она снова переключилась в профессиональный режим: отпустила левую руку, а правой расстегнула кобуру. В коридоре было тихо, не считая отзвуков чьих-то разговоров и работающих телевизоров в квартирах. Вполне ожидаемо для вечера вторника.

Кэри подошла к двери Куртене и прижалась к ней ухом, надеясь понять, что происходит внутри. Ничего, кроме приглушенной фоновой музыки, не было слышно. Она отошла на шаг, громко постучала и отклонилась вправо, чтобы быть невидимой в зрачок и уйти с линии огня – на случай, если хозяин решит стрелять, даже не поздоровавшись.

Музыка стихла, раздался какой-то шорох и скрип половиц.

"Кто там?" – секунд через десять крикнул Куртене из-за двери. Голос у него был низкий и сиплый.

"Детектив Кэри Локк, полиция Лос-Анджелеса", – ответила она, держа значок напротив зрачка.