|
Через час вся редакция узнает, что я затребовал его на два часа раньше времени. Немножко тайны не помешает, но если ее раздувать, могут выйти неприятности. Итак, я сообщаю, что затребовал папку, потому что ты меня попросил, а услужливый коллега сообщает об этом в полицию, и что дальше? – Дальше я, как обычно, взаимодействую с полицией. Буду у тебя через двадцать минут. – Отлично. Всегда рад тебя видеть. Я вышел, сел в машину к Элу и велел ему подъехать за угол к Майку. Выруливая на проезжую часть, Эл заметил, что велено было брать только таких пассажиров, которые скажут, что ему надо побриться, и я ответил – черт с ним, ему надо побриться. У тротуара на Шестьдесят седьмой улице, где ждал Майк, негде было приткнуться, мы остановились рядом, я вылез и встал между двумя машинами с опущенными боковыми стеклами. – Прогулка отменяется, – сообщил я. – По причинам, от меня не зависящим. Я не назвал определенной суммы, потому что многое было неясно, например, сколько времени все это займет. Но от вас всего и потребовалось то немного подождать, так, может, по двадцатке на брата будет достаточно? Что скажете? – Ага, – сказал Майк, а Эл ответил: – Конечно. Что случилось? Я извлек бумажник и вытащил шесть двадцаток. – Умножим это на три, – произнес я, – потому что у вас имеются языки. Я не сказал, как звать клиента, но описал его, и вы знаете, что он должен был выйти из за угла Шестьдесят восьмой улицы и поехать на Западную Восемьдесят вторую. Поэтому, когда прочтете завтра в газете о человеке по имени Томас Дж. Йигер, который проживал в доме 340 по Восточной Шестьдесят восьмой улице и тело которого нашли нынче вечером в десять минут восьмого в яме на Западной Восемьдесят второй улице с дырой в черепе, вам станет интересно. А когда человеку интересно, он любит об этом поговорить. Вот вам по шестьдесят монет на брата. Я, со своей стороны, хочу иметь возможность потешить собственное любопытство, но чтобы фараоны не допытывались у меня, с чего я закрутил эту карусель. Какого черта он отправился сам, когда у нас все было расписано? Он, добавлю, ни словечком, ни намеком не дал понять, что ждет или боится нападения; он только хотел выяснить, ходит ли за ним «хвост» или нет, а если ходит, то чтобы я ему помешал и, если получится, опознал. Все это я вам говорю, и так оно было на самом деле. Не имею ни малейшего представления, кто его убил и зачем. Теперь вы знаете столько же, сколько я сам, и очень бы хотелось, чтобы об этом не знал больше никто, пока я не разберусь, что к чему. Мы, ребята, знакомы – как давно мы знакомы? – Пять лет, – сказал Майк. – Восемь, – ответил Эл. – Как ты узнал, что его пришили? Если тело нашли только с час назад… – Я позвонил ему домой, мне ответил сержант Пэрли Стеббинз из отдела по расследованию убийств – я узнал его по голосу. Я пошел поглядеть и узнал водителя полицейской машины, стоящей перед домом 340. Затем позвонил знакомому газетчику, спросил, что новенького, и он мне выложил. Я ничего не утаиваю, рассказал вам все как есть. Получите свои шестьдесят долларов. Эл протянул руку и большим и указательным пальцами выдернул за уголок из пачки двадцатку. – В самый раз, – сказал он. – За простой хватит, а рот держать на замке у меня есть свои причины. Я с этого удовольствие поимею. Как увижу фараона, так подумаю: «Сукин ты сын, а я ведь знаю, чего ты не знаешь!» Майк, ухмыльнувшись, взял свои три двадцатки. – Я не таковский, – заявил он, – все готов выболтать первому встречному, хотя бы и фараону, но теперь не получится, а то придется возвращать сорок долларов. |
