|
– Больше вы ее не видели? – Нет, но она меня видела. Она тогда рассказала, что придумала: услышав, как открывается дверь с улицы, она гасила у себя свет и оставляла в двери щелку. Когда я потом туда приходила и шла через прихожую, я сама видела эту щелку в притворенной двери. У меня возникло такое чувство – не знаю почему, – меня возбуждало, что она следит за мной из темноты. Она похлопала по постели: – Сядьте сюда. Я встал: – Нет, мэм. Когда вы вот так натягиваете одеяло, удержаться еще трудней – я то знаю, что под ним. Меня ждут дела. Сколько всего пятидолларовых бумажек вы ей послали? – Не считала. Она приходила в августе, значит, первые деньги я отправила первого сентября, а потом каждый месяц. Одеяло соскользнуло. – Включая май? Двенадцать дней тому назад? – Да. – Получается девять. Все они в сейфе у мистера Вульфа. Я обещал миссис Перес когда нибудь их вернуть, но раз это плата за молчание, вы имеете на них полное право. Я шагнул к постели, вытянул руку, обхватил пальцами ее ногу и нежно пожал. – Видите? Условный рефлекс. Пойду ка я лучше. Я повернулся и вышел из комнаты, а когда достиг прихожей, откуда то появилась телохранительница Майк, которая, впрочем, и не подумала открыть мне дверь. В холле внизу я остановился, чтобы сказать портье: – Можете не волноваться. Пропажа отыскалась в шкатулке для драгоценностей – горничная решила, что это серьги. С привратниками следует поддерживать добрые отношения – это себя окупает. Когда я вышел на улицу, мои часы показывали 15:40, значит, Вульф должен был сидеть в кабинете. Я нашел телефонную будку в том же квартале и позвонил. – Да? – раздался в трубке его голос. Не желает он отвечать на звонки как положено. – Это я. Говорю из автомата на Мэдисон авеню. Деньги, добытые шантажом, возвращаются обратно, так что бумажки принадлежат Мег Дункан. Мария Перес застукала ее в прихожей с год назад, встретилась с ней и девять месяцев вымогала деньги, по пять монет в месяц. Одна из крупнейших операций в криминальной истории. Вчера вечером Мег Дункан работала, из театра пошла прямо домой и легла спать. Постель видел и на ней сидел. Вероятно, так и было – скажем, на девяносто пять процентов. Отсюда до особняка Йигера около восьми минут. Может, сперва зайти туда? – Нет. Звонила миссис Йигер, я сказал, что ты будешь от пяти до шести. Она думает, что ты сведешь ее поглядеть на комнату. Сам выкручивайся. – Попробую! Когда я заходил утром, вы сказали, что, может, захотите направить меня к Саулу, Фреду или Орри. – Я считал, что это может понадобиться, но нет. Действуй. Выйдя к обочине ловить такси, я размышлял о деловом здравом смысле и изящных чувствах Марии. Если вам случится иметь подписанную фотографию человека, у которого вы вымогаете деньги за молчание, вы ее не храните. На фотографии, конечно же, стояло «С лучшими пожеланиями», «Всего самого доброго» или что нибудь в том же духе, но после того, как дарительница превратилась в жертву, держать ее автограф стало негоже. Глава 14 Ни с мистером, ни с миссис Остин Хаф я не договаривался о встрече, во первых, потому, что не знал, когда закончу с Мег Дункан, а во вторых, хотелось бы поговорить с кем то из них, неважно с кем именно, с глазу на глаз. Вот почему, нажимая на кнопку звонка в вестибюле номера 64 по Райской улице, я не знал, будет ли кто дома. Кто то был. Замок щелкнул, я открыл дверь, вошел и поднялся по лестнице. Меня не ждали в дверях квартиры, как в прошлый раз, – он стоял у конца второго пролета. |
