|
– Он обратился к ней: – Гудвин хочет знать, где ты была с десяти до полуночи. Скажи, и он уйдет. – Я была тут. – Слова прозвучали неразборчиво, но я понял. – Где сейчас. К девяти часам я уже была такая. – И муж оставил вас здесь такую? – Он не оставил. Он был здесь, со мной. – Чушь! – сказал Хаф, уже мне. – Когда я ушел от вас с Вульфом, я вернулся сюда, она была здесь, и с этого времени я никуда не выходил. Ну вот, вы на нее посмотрели, она вам ответила, теперь можете идти. – Жена ваша, не моя, – заметил я, – но врача вы к ней вызвали? – Нет. Когда вы позвонили, я менял лед в грелках. Я заставил себя взглянуть на нее. – Может, прислать врача, миссис Хаф? – Нет, – сказала она. – Пришлите ей бутылку шампанского, – посоветовал он. И я прислал. То есть взял да и послал бутылку шампанского, только не ей. Я позвонил Вульфу, доложил о Хаф и сообщил, что направляюсь к миссис Йигер, после чего пошел на Седьмую авеню ловить такси и тут увидел винный магазин. Я зашел и спросил, найдется ли у них бутылка «Дом Периньон». Бутылка нашлась. Я велел доставить ее мистеру Остину Хафу, дом 64, Райская улица, а на карточке написал: «С приветом от Арчи Гудвина». Мне захотелось, чтобы это было от меня лично, поэтому я не стал включать стоимость шампанского в расходы по делу. Мне и по сей день любопытно, отправил ли он бутылку в мусорный бак, выпил сам или поделился с женой. Отпустив такси на Восточной Шестьдесят восьмой улице перед домом 340 в две минуты шестого, я, прежде чем войти, посмотрел по сторонам. Отсюда все и пошло три дня тому назад. Вон там во втором ряду стояла полицейская машина с водителем Пэрли Стеббинза. За углом была закусочная, откуда я звонил Лону Коэну. Войдя в вестибюль и нажав кнопку, я спросил самого себя: знай я, что нас ожидает, дал бы я Майку Коллинзу сорок долларов сверх положенного? Ответа я не получил, потому что не знал, что нас еще ожидает. Не представляю, что думал по этому поводу Вульф, но меня в первую очередь интересовало, где была вчера вечером миссис Йигер, а потом уже все остальные. Вдовицы, наследующие имущество убитых мужей, всегда, понятно, заслуживают внимания, но тут было не только это. Она знала, что он не просто ей изменял, а изменял в степени n+1. То, что она не придавала этому значения, было благородно, если соответствовало действительности, и ловким ходом, если она притворялась. Стремление посмотреть ту комнату было естественным, если соответствовало действительности, и опять же ловким ходом, если она ее уже видела – вечером в воскресенье, когда отправилась туда его прикончить. В ее алиби, расписанном газетами, что она была за городом и вернулась только утром в понедельник, полиция, возможно, уже отыскала прорехи. Я это подозревал, потому что Кремер вчера приставил к ней «хвост». Она была не в постели – очко в ее пользу. Облаченная в форму горничная провела меня под аркой в гостиную раз в шесть больше хафовской, и через пару минут ко мне вышла наша Клиентка Номер Четыре. Остановившись прямо под аркой, она сказала: – Вы точны. Едем. Она была в шляпе и палантине, на сей раз не из норки, а из какого то другого меха. – Мы куда то отправляемся? – спросил я, подходя. – Разумеется. Сейчас вы покажете мне ту комнату. Машина ждет. – Боюсь, это не лучшее время, миссис Йигер. После того, что случилось. Сядьте, я вам объясню почему. – Можете объяснить в машине. Вчера вы обещали меня отвезти, как только выкроите время. |
