|
Добавлю еще, что я также не имею ни малейшего представления о том, что могло бы хоть как то помочь в расследовании этого убийства. Вулф чуть помолчал, через минуту закончил: – Вот и все, мистер Грум, что я могу вам сказать. Не знаю, есть ли смысл задавать мне вопросы, но, если хотите, попытайтесь. – Что ж, попытаюсь. – Грум посмотрел на меня. Я уж подумал, что настала моя очередь, но он снова перевел взгляд на Вулфа. – Вы сказали, что вошли в здание чуть раньше десяти. Точнее, насколько раньше? – Точно не знаю. Я не ношу часов. Когда мы вошли, мистер Гудвин отметил, что было без пяти десять. Он заявил при этом, что его часы никогда не врут больше чем на тридцать секунд. – А сколько было времени, когда вы вошли в сорок вторую комнату? – Этого я тоже не знаю. Могу лишь прикинуть. Я бы сказал, что весь мой путь мог занять минуты четыре – от входа до лифта, затем подъем на лифте на четвертый этаж и несколько шагов по коридору до двери в сорок вторую комнату. Значит, в комнату мы вошли примерно без одной минуты десять. – А что, если кто то один из собравшихся или даже все будут утверждать, что вы вошли в четверть одиннадцатого? Вулф смерил его взглядом. – Мистер Грум, ваш вопрос беспредметен, и вы сами это отлично понимаете. Если это угроза, то она больше похожа на булавочный укол. Если же это ваша гипотеза, то она весьма дерзкая. А если у кого то из них и впрямь хватит наглости заявить такое, то я ему не позавидую. И всем остальным тоже, если они посмеют его поддержать. Если вы желаете получить ответ на ваш вопрос в той форме, как вы его поставили, то, значит, либо часы мистера Гудвина идут неправильно, либо его подвела память, либо, наконец, он попросту лжет. – Так. – Похоже, Грума было не так то легко вывести из себя. – Само собой, Гудвин, вы подтверждаете слова Вулфа. Верно? – Само собой, – в тон ему ответил я. – Я спрашиваю – да или нет? – Да. – Включая и время, когда вы вошли в здание? – Да. Мы вошли сюда в девять пятьдесят пять. Грум встал и подошел ко мне. – Позвольте взглянуть на ваши часы. Я вытянул руку и подтянул манжет рубашки, чтобы ему был виден циферблат. Грум взглянул на мои часы, потом на свои, затем снова на мои и, обернувшись к лопоухому, произнес: – Отметьте, что часы Гудвина по сравнению с моими отстают на двадцать секунд. Вернувшись на свое место, он продолжил: – Возможно, вас удивляет, почему я не стал говорить с вами по отдельности. Но я рассудил, что только потерял бы время. Я наслышан о вас, о вашей репутации и методах вашей работы, и я понял, что если вы сговорились и сочинили эту историю, то нечего и пытаться поймать вас на разногласиях, все равно ничего не получится. К тому же мистер Хайетт собирается пойти пообедать, а мне хотелось побеседовать с вами в его присутствии – сейчас вы поймете, почему. – Он повернулся к Хайетту и добавил: – Прошу вас, мистер Хайетт, повторите им то, что рассказали мне. Хайетт пригладил волосы и наклонился вперед, поставив локти на стол. – Вы имеете в виду – про то, что произошло сегодня утром? – Да. Только это. – Ну, я приехал рано, когда еще не было девяти. Здесь уже был один из моих служащих, Том Фрэзер. Мы вместе с ним сидели за письменным столом, просматривая те материалы, которые могли понадобиться для сегодняшнего собеседования. Тут позвонила секретарша и сказала, что меня хочет видеть какой то человек, по его словам, по срочному и секретному делу, хотя уточнить что либо он отказался. |
