– Полагаю, мне прямо сейчас надо признать свое поражение, – усмехнулся Райc.

– Нет, – покачал головой Гюнтерманн. – Завтра пойдем на охоту.

– Ради чего?

– Вы не первый человек, кто сомневается в способностях Тумо, – ответил немец. – Я всегда даю ему новенький доллар Марии‑Терезы, когда он выигрывает пари. Зачем лишать его заработка?

– Почему просто не заплатить ему? – спросил Слоун.

– Деньги я плачу только за выполненную работу, – покачал головой немец.

– А потом всегда есть шанс, что он промахнется, – добавил Слоун. – Если такое произойдет, вы заберете свой выигрыш у Ван дер Кампа, когда заглянете сюда в следующий раз.

– Это правильно! – кивнул Райc. – Кстати, а сколько ему дается попыток? Я хочу сказать, если он окажется столь неуклюж, что спугнет слона, будет ли это считаться за попытку?

– Попытка ему дается только одна, – ответил Гюнтерманн. – Если он начинает подкрадываться к слону, значит, это тот слон, на который мы спорили.

– И вы согласны включить это условие в наш договор?

– Да.

Райc вновь заказал всем пива. Уже начало смеркаться, на реке расквакались лягушки.

– За бивни и половину выигрыша я готов пойти с лумбва вдвоем, – предложил Слоун. – Этим мы сэкономим время.

– Нет, – запротестовал немец. – Я тоже пойду. Мне нравится смотреть, как работает мой лумбва.

– Хорошо, – не стал спорить Слоун. – Но только он и вы, никаких сопровождающих. Если мы начнем отстреливать дичь, чтобы накормить ваших боев, то распугаем всех слонов, а я не могу целый месяц гоняться за одной парой бивней.

– Согласен, – кивнул немец. – Вы возьмете вашего кикуйю?

– Он всегда со мной.

Гюнтерманн вновь кивнул:

– Хорошо! Нам понадобятся два боя, чтобы принести сюда бивни.

Наутро все четверо двинулись от реки в саванну. Тумо, из племени лумбва, и Каренджа, кикуйю, следопыт Слоуна, подчеркнуто не замечали друг друга. Гюнтерманн страдал от похмелья, так что первые два часа они прошагали молча. То и дело им встречались громадные стада антилоп‑гну и газелей, но ничего крупнее жирафа. Еще через час они сняли с плеч рюкзаки и присели в тени десятифутового термитника.

– Как скоро мы возьмем след слона? – спросил Гюнтерманн, приложившись к фляжке.

– Трудно сказать. – Слоун, сняв левый ботинок, выковыривал песчаную блоху из‑под ногтя большого пальца. – В этих краях много стреляли. Слоны перебрались на восток, возможно, и на север, и стали очень осторожными.

– Как вы думаете, сегодня мы найдем след? – не отставал Гюнтерманн.

– У нас уйдет на это два или три дня, – ответил Слоун. – Если нам повезет.

– Вы уверены? Слоун пожал плечами;

– Всякое случается. Всегда можно наткнуться на одинокого самца, но охотники за слоновой костью знают, что на каждый выстрел надо отмахать двадцать пять миль, если, конечно, ты не из тех, кто отстреливает самок и детенышей. – Он помолчал, чтобы прихлопнуть муху цеце. – А что? Хотите вернуться на Торговый пост?

– Райc практически смирился с проигрышем, – напомнил Гюнтерманн.

– Смирился он или нет, это ваши с ним дела, – ответил Слоун. – Если я не получаю слоновую кость, то половина денег – моя.

– Тогда пошли за слоном! – Гюнтерманн поднялся.