День тянулся медленно. Я что‑то записывал, проверял какие‑то замеры, составлял план работы для своих сотрудников. Встретился с художницей, участвующей в подготовке очередного издания «Брэкстона», в четыре часа заказал стакан фруктового сока и уселся в кресло, гадая, какие новые направления поиска задать компьютеру, чтобы тот сумел‑таки обнаружить бивни.

– Надеюсь, ты переоденешься, – услышал я знакомый голос, повернулся и увидел стоящую в дверях Хильду. После завтрака она изменила прическу и надела что‑то очень элегантное, в розово‑зеленых тонах. На ее руке даже сверкало обручальное кольцо с бриллиантом и звездными камнями, которое Гарольд подарил ей более двадцати лет тому назад.

– Чего это ты так разоделась?

– Компания дает бал для сотрудников.

– Так его же устраивали совсем недавно.

– Год тому назад.

– Правда?

– И ты не присутствовал.

– Я, должно быть, болел.

– Ха!

Надолго повисла тишина.

– Что ж, желаю тебе хорошо отдохнуть, – наконец выдавил я из себя.

– Ты тоже пойдешь, Дункан. Я покачал головой.

– Мне надо поработать.

– Дункан, прошло уже четыре года с тех пор, как ты в последний раз побывал на балу для сотрудников.

– Все напиваются и затевают какие‑то глупые игры, – ответил я. – Мне это неинтересно.

– Поверишь ли, мне тоже, – ответила она. – Но я туда иду, потому что этого от меня ждут, а сегодня пойдешь и ты.

– Не могу. Мандака обещал вечером связаться со мной.

– Мандака не платит тебе жалованья, не принадлежит ему и твой компьютер, – заметила она. – Ты работаешь в «Уилфорде Брэкстоне», и руководство настоятельно просит тебя прийти.

– Перестань, Хильда. Они даже не знают, есть я или нет. У меня очень важное дело.

– Ничего более важного на сегодня у тебя нет, – отрубила Хильда. – Наши работодатели полагают, что постоянное отсутствие на балу руководителя одного из департаментов подрывает корпоративный дух.

– Мои сотрудники приходят сюда, чтобы разыскивать и подтверждать подлинность охотничьих трофеев, а не ходить на балы и выслушивать нудные речи начальства. Если оно действительно хочет укрепить моральный дух, пусть поднимет им жалованье.

Она сверлила меня взглядом.

– Дункан, я обещала им, что ты придешь, и я не дам и повода считать меня лгуньей.

– Тебя за язык никто не тянул. А мне, между прочим, ты назначила предельный срок, помнишь?

– Я дам тебе еще шесть часов. Я покачал головой.

– Не пойдет. В последний раз, когда меня туда занесло, жена старика Хэммонда вцепилась в меня как клещ и четыре часа что‑то бубнила на ухо.

– Жена мистера Хэммонда уже три года как умерла. Так что нечего ссылаться на нее.

– Так давно? – удивился я.

– Ты ходил на похороны.

– Я думал, не прошло и нескольких месяцев.

– Три года, Дункан.

– Ты уверена?

– Дункан, я никак не могу понять, почему я трачу на тебя время. Ты так погряз в работе, что не замечаешь ничего вокруг.

– Я этого тоже не понимаю, – искренне ответил я. – Может, тебе оставить это зряшное занятие и не мешать мне разыскивать бивни?

– Дункан, перестань думать только о себе! – Она по‑настоящему разъярилась. – Тебя не убудет, если ты пойдешь на бал, а мне ты облегчишь жизнь! Твои работодатели хотят, чтобы ты пошел, твои сотрудники хотят, чтобы ты пошел, и я настаиваю на том, что ты должен пойти.