– Приступаю.

– Хорошо. – Я заказал стулу легкую вибрацию‑массаж. – Компьютер?

– Да?

– Как ты думаешь, зачем они ему нужны?

– Не понял вопроса.

– Бивни… Почему они понадобились Мандаке?

– Не имею достаточной информации. Я задумался:

– Сколько людей моего возраста проводят на работе больше ночей, чем дома?

– Уточните вопрос. Вы имеете в виду людей, которые родились в один с вами день или которым исполнилось столько же полных лет, что и вам? Вы говорите об этой планете, звездной системе. Содружестве, всей галактике?

Я вздохнул:

– Можешь не отвечать. – Я закрыл глаза, вслушался в рапсодию. – Компьютер?

– Да?

– А может, дело в другом?

– Не понял вопроса.

– Должен я хотеть то, чего хочется другим людям?

– Уточните вопрос.

– Иметь друзей, семью, детей, жену.

– Я не запрограммирован на общие суждения в этой сфере.

– Создай подпрограмму и дай ответ.

– Приступаю… Нет, Дункан Роджас, ничего, кроме жажды знаний, вами не движет.

– Ты уверен?

– Нет, Дункан Роджас. Не уверен. Я создал подпрограмму, основанную на своих логических принципах. Будь вы машиной, я был бы уверен.

– Спасибо тебе, компьютер.

Наверное, я задремал, потому что, открыв глаза, увидел, что часы показывают два ночи, а во рту – привкус горечи.

– Компьютер?

– Да, Дункан Роджас?

– Ты нашел бивни?

– Нет.

– Ты определил место и время смерти Таити Бено?

– Нет.

Я поднялся, прошел в ванную, встал под молекулярный душ. И тут же меня позвал компьютер.

– Букоба Мандака пытается связаться с вами.

– Обеспечь визуальный контакт.

Над компьютером появилось лицо Мандаки.

– Я пытался найти вас в одиннадцать вечера, но безо всякого успеха.

– Мне пришлось заглянуть в одно место. Отказаться не было никакой возможности.

– Насчет бивней?

– Нет.

– Тогда вы не имели права уходить, – резко бросил он. – Я оплачиваю ваше время.

– Я ходил на бал для сотрудников компании. Мне пригрозили, что отлучат меня от компьютера, если я не явлюсь.

Он долго смотрел на меня, потом кивнул.

– Вы нашли бивни?

– Нет. Сейчас компьютер выясняет, где и как умерла Таити Бено. Я исхожу из предположения, что бивни не попали к наследникам Лийо Нельона. Вы можете это подтвердить?

– Тембо Лайбон был последним из масаи, кому принадлежали бивни. – Он помрачнел: так случалось всякий раз, когда он поминал Тембо Лайбона. – Они принадлежали нам тринадцать столетий, и этот болван проиграл их в карты!

– Может, он не знал их истинной ценности, – предположил я.

– Знал, – уверенно ответил Мандака. – Каждый масаи знал об этом. Бивни не должны были попасть ни к нему, ни ко мне. Первому же масаи, который завладел ими, следовало исполнить волю богов.

– Первому? – переспросил я. – Вы имеете в виду Масаи Лайбона?

Он молча кивнул, его взгляд нырнул в далекое прошлое. И такая печаль отразилась на его лице, что мне захотелось его утешить.