Подождав, пока чародеи выйдут из трапезной, Костя подошел к окну с видом на кол и закрыл ставни.

    -  Нет, боярин Андрей, надо тебе у меня стекла купить. Ну что же это такое: захочешь выглянуть, надо ставни распахивать и мороз внутрь впускать!

    -  Баловство это, Константин Алексеевич, стекла всякие. Можно окно пузырем бычьим затянуть, можно тряпицей промасленной, можно слюду беломорскую поставить…

    -  Так ведь не видно же ничего через нее, боярин! - покачал головой Костя. - Ладно, леший с вами. Пришлю несколько листов задаром. И вставлю сам, а то напортачите, как пить дать. Побьете, щелей оставите, по одному засунете ради экономии. А как нормальные окна будет, так сами еще запросите. К хорошему быстро привыкаешь.

    -  Зря ты так, Константин Алексеевич. Разбегутся ведь!

    -  Кто? Стекла?

    -  Да какие стекла! - отмахнулся опричник. - Колдуны твои разбегутся. Кому же охота на кол попадать?

    -  А ты чего желаешь, боярин Андрей? - Костя покачал головой. - Ну ладно, посадим мы их под замок. Скажем: колдуй, не того запорем насмерть. А толку что, если не может он ничего?! Ты хоть понимаешь, что сделается тогда? Астрахань - тю-тю, море Каспийское - тю-тю, Северный Кавказ - тю-тю, Волга - тю-тю. Ты этого хочешь? Нет, боярин, нахрапом мы тут толку не добьемся. Пусть чародеи-чернокнижники сами решают, способны они подвиг этакий совершить, или нет. Приманка им подкинута хорошая, так просто не откажутся. Коли чуют в себе силу нужную, обязательно попробуют. А коли сами знают, что добиться победы над целым войском им не по силам, так пусть лучше сразу сбегут, дабы надежды лишней нам не давать.

    -  А если все разбегутся?

    -  Если все разбегутся, значит и говорить не о чем. Туфта все это колдовство и обман чистой воды. Сразу все ясно станет, без сомнений.

    -  А государю ты что скажешь?

    -  Что есть, то и скажу. Нельзя дела государственные колдовскими способами решить. Головой надо работать.

    -  Ты хоть понимаешь, Константин Алексеевич, что царь с тобой за это сделает?!

    -  А я не государю, я Родине служу, - мотнул головой Росин. - Волга русская река, и таковой должна оставаться навеки. Скажу я ему, что колдовством тут ничего не сделаешь, что чародеев всех отпустил. Мне-то он, пожалуй, голову и срубит, зато вместо жуликов этих с травками-метелками, нормальную рать в поволжские степи пошлет. А русских ратников победить невозможно. Так что и Волга наша останется, и Астрахань.

    -  Опять ты крамолу говоришь, Константин Алексеевич, - подергал себя за бороду опричник. - И опять я обидеться на тебя не могу. Только, боюсь, полетит моя головушка следом за твоей.

    -  Жалко?

    -  А ты думаешь, Константин Алексеевич?

    -  А вот скажи, боярин Андрей, - прищурился Росин. - А на поле бранном, супротив янычар сражаясь, за Волгу нашу ты голову сложить готов?

    -  Живота своего ради Святой Руси щадить не привык! - стукнул кулаком по столу опричник.

    -  Вот ради нее голову и сложишь, - обещающе кивнул Костя. - А в степи сухой, или здесь на плахе - какая разница? Цель-то одна и та же, Волгу от ворога уберечь.

    -  С тобой, Константин Алексеевич, поговоришь, так просто сердце радуется, - с явным сарказмом покачал головой Толбузин. - Токмо что ни мысль, а каждый раз у тебя с ног на голову встает!

    -  А давай выпьем, сын боярский?

    -  Что ты, Константин Алексеевич? - удивился опричник.