-  Слушай, боярин, - вздохнул Росин. - Не нам с тобой, при том, чем мы занимаемся, о заповедях церковных вспоминать. Знобит у меня нутро чего-то, до самых позвонков. Выпить хочется, аж жуть. Давай?..

    -  А ну и давай, - согласился опричник и пошел к дверям. - Софья! Слышишь меня? Водки принеси с огурчиком и капустой квашеной. У нас тут в трапезной четверг настал. Ведьмы наколдовали.

    Не в пример прошлому разу, ключница быстро принесла поднос с большим кувшином и двумя плошками, в одной из которых лежало множество очень маленьких огурчиков, а в другой - тонко пошинкованная белоснежная капуста с алыми прожилками моркови и багровыми шариками клюквы.

    -  Наливай, - нетерпеливо потер руки Росин. - Давненько я не пробовал этого благородного напитка.

    -  Яблочная, - сообщил Толбузин. - Через березовые угли пропуще…

    -  Ты наливай, боярин, - перебил его Костя. - Как опробуем, так и расскажешь…

    Опричник взял кувшин, наполнил медные чарки.

    -  Ну, - предложил Росин. - Чтобы нашелся среди колдунов хоть один!

    Бояре одновременно опрокинули чарки в рот - и тут дверь в трапезную приоткрылась, и внутрь скромно просочился самоед.

    -  Я думал. Думал много. Сам может сделать.

    -  Ты согласен остановить османскую армию? - забыв закусить, удивился Росин.

    -  Москва хорошо, царь хорошо. Русский царь добрый, его враги злые сильно. Нужно Москве помогать.

    -  А про кол ты помнишь, самоед? - не удержался от вопроса опричник.

    -  Кол не страшен. От кола сам не умрет, - покачал головой шаман. - Сам зарежут. Пока сам жив, царству хорошо. Беда нет. Сам жив, тьма уйдет. Кола не станет.

    -  Логично, - кивнул Росин. - Если несчастья обрушатся на Русь после его смерти, значит добиться успехов янычарам не получится. И на кол саама посадить не получится. Потому, что беды получатся только после его смерти. Значит, до смерти сажать его не за что, а после некого. Наливай.

    -  Ты хороший человек, - довольный услышанным, ткнул его пальцем в грудь саам. - Ты мудрый человек. Жалко, мертвый.

    У боярского сына Толбузина дернулась рука, и он пролил водку на стол:

    -  Как мертвый?

    -  Линии не вижу. Как родился, не вижу. Мать отец не вижу. Нет его совсем. Мертвый.

    -  Покойник не против выпить, боярин Андрей, - невозмутимо напомнил Росин. - Ты будешь, саам?

    -  То сам не пей. То саму яд. Сам грибы ест, они тебе яд.

    -  В общем-то, конечно, отрава, - взялся за чарку Костя. - Ну что, за здоровье?

    -  Подожди, Константин Алексеевич, - остановил его руку опричник. - Как это ты мертвый?

    -  Мертвый, живой, какая разница? - пожал плечами Росин. - Главное, что и дело делаю, и детей рожаю, и водку пью. Чего тебе еще надо, боярин?

    -  Нет, подожди, - в голосе Толбузина прорезались нехорошие нотки. - Ты, Константин Алексеевич, даже не удивился тому, что ты мертвый. Я видел!

    -  Я не удивился тому, что самоед не видит, как я родился, боярин Андрей.

    -  А почему?

    -  Слушай, боярин, - примирительно улыбнулся Костя. - Не нужно тебе этого знать, честное слово.