|
- Не дослушать ли сначала господина Фандорина? Далее Эраста Петровича слушали не перебивая, однако его результирующее предложение - ограничиться установлением слежки за Кнабе - присутствующих явно разочаровало, о чем свидетельствовали их вышеприведенные реплики. Обер-полицеймейстеру Фандорин сказал: - Арест Ванды означал бы скандал. Этим мы опорочим п-память покойного и вряд ли чего-нибудь добьемся. Только спугнем герра Кнабе. Да и потом, из подслушанного разговора у меня сложилось впечатление, что мадемуазель Ванда Соболева не убивала. Ведь никакого яда вскрытие п-профессора Веллинга не обнаружило. - Вот именно, - значительно произнес Петр Парменович, обращаясь исключительно к князю. - Тривиальнейший паралич сердца, ваше сиятельство. Прискорбно, но случается. Даже и в столь цветущем возрасте, как у покойника. Я думаю, уж не ослышался ли господин коллежский асессор. Или, чего доброго, не прифантазировал ли? Вот ведь и сам признался, что с немецким не в ладах? Эраст Петрович посмотрел на говорившего с особенным вниманием и ничего на это не ответил. Зато вскинулся рыжий жандарм: - Какие там фантазии! Соболев был крепчайшего здоровья! На медведя с рогатиной ходил, в проруби купался! Что же получается, огонь под Плевной и туркестанскую пустыню прошел, а любовных игр не вынес? Чушь! Вы бы, господин Хуртинский, лучше городские сплетни собирали, а в шпионажные дела не лезли. Столь открытая конфронтация Фандорина удивила, однако губернатор, кажется, к подобным сценам давно привык. Он примирительно поднял руки: - Господа, господа, не ссорьтесь. И так голова кругом. Столько дел с этой кончиной. Телеграммы, соболезнования, депутации, весь Театральный венками позаставили - ни пройти, ни проехать. Высокие особы на похороны едут, их и встретить, и разместить. Вечером военный министр и начальник Генерального штаба прибудут. Завтра утром, прямо к похоронам - великий князь Кирилл Александрович. А нынче мне к герцогу Лихтенбургскому надо. Они с супругой в Москве по случайности оказались. Супруга, графиня Мирабо, - родная сестра покойного. Надобно ехать с соболезнованием, я уж послал предупредить. Вы, голубчик Эраст Петрович, езжайте со мной, обскажете мне в карете все еще раз. Вместе и помозгуем, как быть. А вы, Евгений Осипович, уж возьмите на себя труд - последите пока за обоими: и за немцем этим, и за девицей. Хорошо бы отчетец, про который Кнабе говорил, перехватить. Вы вот что. Дайте ему рапорт написать для своего шпионского начальства, а там и берите с поличным. А как насчет слежки распорядитесь - снова, сюда, ко мне извольте. Вот вернемся мы с Эрастом Петровичем, и решим окончательно. Тут бы дров не наломать. Дело-то войной пахнет. Генерал, щелкнув каблуками, вышел, и тут же к губернаторскому столу подскочил Хуртинский. - Ваше сиятельство, неотложные бумаги, - сказал он, сгибаясь к самому уху князя. - Так уж и неотложные? - проворчал тот. - Слышал ведь, Петруша, спешу я, герцог ждет. Надворный советник приложил ладонь к накрахмаленной груди с орденом. - Совершенно не терпящие отлагательства. Владимир Андреич, тут, изволите ли видеть, сметочка на окончание росписи Храма. Предлагаю дать заказ господину Гегечкори, преславный живописец, и образа мыслей самого похвального. Сумму запрашивает немалую, но ведь и сделает в срок - человек слова. Вот здесь бы подпись вашу; и считайте, что дело исполнено. Петр Парменович ловко подложил губернатору бумагу, а сам уж тянул из папочки следующую. - А это, Владимир Андреич, проект на прорытие подземного метрополитена по примеру лондонского. Подрядчик - коммерции советник Зыков. Большое дело. Я имел честь вам докладывать. - Помню, - буркнул Долгорукой. - Метрополитен еще какой-то выдумали. Денег-то много надобно? - Пустяки-с. Зыков на изыскательские работы всего и просит полмиллиончика. Я смету смотрел - толковая. - "Всего", - вздохнул князь. - С каких это богатств для тебя, Петька, полмиллиона пустяком стали? - И, заметив взгляд Фандорина, удивленного столь фамильярным обращением губернатора с начальником секретного отделения, пояснил. |
