|
Потрясенный этой невероятной сценой Эраст Петрович изо всех сил делал вид, что ничего особенного не происходит, и с повышенным интересом смотрел в окошко. Тут как раз подъехали к дому княгини Белосельской-Белозерской, где остановились герцог Лихтенбургский и его супруга, урожденная Зинаида Дмитриевна Соболева, получившая в морганатическом браке титул графини Мирабо. Эраст Петрович знал, что Евгений Лихтенбургский, генерал-майор русской гвардии и шеф потсдамских лейб-кирасиров, приходился родным внуком императору Николаю Павловичу. Однако знаменитого василискова взгляда герцог от грозного деда не унаследовал - глаза его высочества были цвета голубого саксонского фарфора и смотрели через пенсне мягко, учтиво. Зато графиня оказалась очень похожа на своего великого брата. Вроде бы и стать не та, и осанка отнюдь не воинственная, и овал лица нежен, а синие глаза точь-в-точь такие же, и порода та самая, безошибочно Соболевская. Аудиенция с самого начала пошла вкривь и вкось. - Мы с графиней приехали в Москву совсем по другому деву, а тут такое несчастье, - начал герцог, премило картавя на твердом "л" и помогая себе взмахами руки, украшенной старинным сапфиром на безымянном пальце. Зинаида Дмитриевна не дала мужу договорить: - Как, как это могло случиться?! - вскричала она, и по очаровательному, хоть и распухшему от рыданий лицу потоком хлынули крупные слезы. - Князь, Владимир Андреевич, горе-то какое! Рот графини изогнулся наподобие коромысла, и дальше говорить она не смогла. - На все воля Божья, - растерянно пробормотал герцог и в панике оглянулся на Долгорукого и Фандорина. - Евгений Максимилианович, ваше высочество, уверяю вас, что обстоятельства безвременной кончины вашего родственника тщательнейше расследуются, - взволнованным голосом сообщил губернатор. - Вот господин Фандорин, мой чиновник для наиважнейших поручений, этим занимается. Эраст Петрович поклонился, и герцог задержал взгляд на лице молодого чиновника, а графиня залилась слезами еще пуще. - Зинаида Дмитриевна, душенька, - всхлипнул и князь. - Эраст Петрович - боевой товарищ вашего братца. По воле случая остановился в той же гостинице, у Дюссо. Очень толковый и опытный следователь, во всем разберется и доложит. А плакать что же, ведь не вернешь... Пенсне Евгения Максимилиановича блеснуло холодно и начальственно: - Если господин Фандорин выяснит что-нибудь важное, прошу немедвенно сообщить лично мне. Пока не прибыв великий князь Кирилл Александрович, я представляю здесь особу государя императора. Эраст Петрович еще раз молча поклонился. - Да, государь... - Зинаида Дмитриевна трясущимися руками достала из ридикюля смятую телеграмму. - Доставили высочайшую депешу. "Поражен и огорчен внезапной смертью генерал-адъютанта Соболева. - Всхлипнув и высморкавшись, стала читать дальше. - Потеря для русской армии трудно заменимая и, конечно, всеми истинно военными сильно оплакиваемая. Грустно терять столь полезных и преданных своему делу деятелей. Александр". Фандорин чуть приподнял брови - телеграмма показалась ему холодноватой. "Трудно заменимая"? То есть получается, что заменить все-таки можно? "Грустно" - и только-то? - Завтра проводы и панихида, - сказал Долгорукой. - Москвичи желают отдать герою последнюю дань. Потом, очевидно, тело поездом отправят в столицу? Его величество наверняка распорядится устроить государственные похороны. Многие с Михайлой Соболевым проститься захотят. - Губернатор приосанился. - Меры, ваше высочество, приняты. Тело забальзамировано, так что препятствий не возникнет. Герцог искоса взглянул на жену, утиравшую неиссякаемые слезы. Вполголоса сказал: - Видите ли, князь, император пошев навстречу пожеваниям семьи и позволив хоронить Мишеля по-семейному, в рязанском имении. Владимир Андреевич с чуть излишней, как показалось Фандорину, поспешностью подхватил: - И правильно, так оно человечней, без помпы-то. |
