|
Кажется, известная на Москве особа? Если не ошибаюсь, Вандой зовут. И вроде бы вы все, включая и г-генерала, уехали с ней? - Да, была какая-то певичка, - сухо ответил есаул. - Подвезли ее и высадили. А сами дальше поехали. - Куда подвезли, в "Англию", в Столешников? - проявил удивительную осведомленность коллежский асессор. - Мне. сказали, госпожа Ванда именно там к-квартирует? Гукмасов сдвинул грозные брови, и голос его стал сухим чуть ли не до скрежета: - Я Москву плохо знаю. Тут недалеко, в пять минут докатили. Фандорин покивал и, очевидно, утратил интерес к есаулу - заметил возле кровати дверцу стенного сейфа. Подошел, повернул ручку, и дверца открылась. - Что там, пуст? - спросил обер-полицеймейстер. Эраст Петрович кивнул: - Так точно, ваше превосходительство. Вон и ключ торчит. - Что ж, - тряхнул рыжей головой Караченцев. - Бумаги, какие найдем, под сургуч. Там разберемся, что родственникам пойдет, что в министерство, а что и самому государю. Вы, профессор, вызывайте помощников и займитесь бальзамированием. - Как, прямо здесь? - возмутился Веллинг. - Бальзамировать - это вам, господин генерал, не капусту квасить! - А вы хотите, чтобы я тело через весь город к вам в академию перевозил? Выгляньте в окно, там яблоку упасть негде. Нет уж, располагайтесь здесь. Благодарю, есаул, вы свободны. А вы, - обратился он к управляющему, - исполняйте все пожелания господина профессора. Когда Караченцев и Фандорин остались вдвоем, рыжий генерал взял молодого человека под локоть, отвел в сторонку от прикрытого простыней тела и вполголоса, словно покойник мог подслушать, спросил: - Ну, что скажете? Насколько я мог понять по вашим вопросам и поведению, объяснения Гукмасова вас не удовлетворили. В чем вы видите неискренность? Ведь про свою утреннюю небритость он разъяснил вполне убедительно. Не находите? Проспал после ночной попойки - самое обычное дело. - Гукмасов проспать не мог, - пожал плечами Фандорин. - Не той закалки человек. И уж тем более не сунулся бы, как он утверждает, с докладом к Соболеву, предварительно не приведя себя в порядок. Лжет есаул, это ясно. Но дело, ваше превосходительство... - Евгений Осипович, - перебил его генерал, слушавший с чрезвычайным вниманием. - Дело, Евгений Осипович, - с учтивым поклоном продолжил Фандорин, - еще серьезней, чем я думал. Соболев умер не здесь. - Как это "не здесь"? - ахнул обер-полицеймейстер. - А где? - Не знаю. Но позвольте спросить, почему ночной портье - а я с ним говорил - не видел, как Соболев вернулся? - Возможно, куда-то отлучился и не хочет в этом признаваться, - возразил Караченцев, более для полемики, нежели всерьез. - Невозможно, и чуть позже я объясню, почему. Но вот загадка, которой вы мне уж т-точно не разъясните. Если бы Соболев вернулся в нумер ночью, да еще после этого сидел за столом и что-то писал, он непременно зажег бы свечи. А вы посмотрите на канделябр - свечи-то целехоньки! - В самом деле! - Генерал хлопнул себя по обтянутой тугими рейтузами ляжке. - Да вы, Эраст Петрович, молодцом. Зато из меня хорош сыщик. - Он обезоруживающе улыбнулся. - Я ведь по жандармской части определен недавно, раньше по гвардейской кавалерии состоял. Что же, по-вашему, могло произойти? Фандорин сосредоточенно подвигал вверх-вниз собольими бровями. - Г-гадать не хочу, однако совершенно ясно, что после ужина Михаил Дмитриевич в нумер не заходил, так как к тому времени уже стемнело, а свеч, как мы знаем, он не зажигал. Да и официанты подтверждают, что Соболев и его свита уехали сразу же после трапезы. В то, что ночной портье, человек основательный и очень д-дорожащий своим местом, мог отлучиться и проглядеть возвращение генерала, я не верю. - "Верю - не верю" - это не аргумент, - подзадорил коллежского асессора Евгений Осипович. - Вы мне факты давайте. - Извольте, - улыбнулся Фандорин. |
