Не успел я закрыть дверь, как увидел нечто, от чего сразу похолодел: из громадной позолоченной рамы, висевшей на стене, на меня смотрел портрет Франка Лека.

Джордж Чисс сидел на единственном в комнате стуле и раскрашивал колеса детской коляски. Он был без пиджака в рубашке с закатанными рукавами. В остальном же он выглядел так же, как и в «Черепахе», – худощавый мужчина с редкими волосами, животиком, бледным лицом, которое раньше было, видимо, красивым, а сейчас покрыто щетиной двухдневной давности. Рядом с его правой ногой на полу стояла бутылка, в свободной руке он держал наполовину наполненный стакан.

При моем появлении его темные глаза изменились: исчезло бессмысленное пустое выражение. Взгляд сразу стал упрямым и проницательным.

– Долго же вы искали меня, – сказал он.

– Вы, что же, ожидали меня?

– Конечно! Для этого не нужно быть провидцем.

– Тем не менее, вы, кажется, не очень рады меня видеть?

– Теперь вы мой лучший друг. – Он отпил немного и с отвращением посмотрел на остаток в стакане.

– Почему вы стали считать меня своим лучшим другом?

– Конечно, из за Марти!

– Но я не убивал его.

Чисс улыбнулся и пожал плечами.

– Это не имеет значения. Фрэнк Лека считает, что это ваша работа и намеревается вас убить. Мне хотелось бы присутствовать, когда он будет это делать...

– И поэтому я ваш лучший друг?

– Вот именно... – Он допил вино и поставил пустой стакан на пол. После этого вернулся к своей работе. – Позвольте мне закончить, потом поговорим.

Я кивнул в знак согласия. Орудовал он кистью так уверенно и ловко, что, глядя на него, я поневоле вспомнил, как он уложил Хаги одним ударом.

– Здорово у вас получается, – сказал я. – А материал подбираете из рухляди?

– Да... Знаете, что это будет?

– Детская коляска?

– У вас нет фантазии? Это будет скамеечка на колесах... Нет, скорее портативный бар. Для игрового зала или патио. Когда краска засохнет, я укреплю здесь полированную полочку для бутылок и ведерка со льдом... Неплохая мысль?

Слегка повернув голову, Чисс посмотрел в мою сторону.

– Вы верно думаете, что я ненормальный? Но это не так. Многим нравятся оригинальные безделушки, вроде этой. А я этим зарабатываю на жизнь... в некотором роде. Выбрав на свалке какую нибудь рухлядь, я делаю из нее новую вещь. Владельцы лавок случайных вещей и антиквариата на Второй и Третьей улицах берут их у меня и продают любителям... Почему вы не присядете?

Единственным местом, где можно было присесть, была кровать, и я сел на нее. Чисс продолжал раскрашивать колеса.

– Сначала это было моим хобби, – сказал он, не поднимая глаз. – Это было давно... Когда еще жила моя жена. И тогда я совсем не думал, что это может стать моим основным заработком. Такую работу можно выполнять в любое время: и днем, и ночью, и она не мешает другим моим занятиям.

– Каким?

– Пить и заниматься личностью Фрэнка Лека и всем, что с ним связано.

Он наложил на колесо последний мазок, поднялся и выкатил поделку на улицу. Через некоторое время он вернулся, закрыл дверь и сказал:

– У вас ко мне, очевидно, много вопросов. Спрашивайте.

– Вы знаете, что меня интересует.

Чисс кивнул, взял бутылку и вновь наполнил стакан.

– Выпьете?

Я покачал головой. Он поставил бутылку.

– Противное вино, но зато дешевое.

– Напиваться – это не лучшее занятие для человека, который занимается личностью Фрэнка Лека.

Чисс отпил глоток и вытер рот тыльной стороной руки.

– Я пью не для того, чтобы напиться, а чтобы взбодриться. Это – единственная моя возможность сохранить терпение.