– Он пошел за Майлин на почту. Ждал ее в машине снаружи, поехал с ней на дачу. Как он сделал вид, что был все время в Осло, я не знаю.

– Мы это выяснили, – сообщил инспектор. – Вечером он приехал в город поработать, потом вернулся на дачу. Наверно, он держал ее связанной всю ночь и отвез на ту фабрику рано утром одиннадцатого декабря.

– Он тогда ее снимал? Дата на видеозаписи была двенадцатое декабря. – Лисс задумалась. – Но ведь несложно поменять дату на мобильном.

Викен криво улыбнулся:

– Вы хорошо рассуждаете. Похоже, с головой у вас все в порядке, даже несмотря на серьезное переохлаждение.

Ей понравилась его интонация, прямота – и никакого притворного сочувствия.

– Наверное, он отправил сообщение Бергеру с ее телефона, – сказала она. – А еще мне и нескольким другим. «Не занимай праздник Ивана Купалы будущим летом». А Йонни Харриса тоже он убил?

– У нас есть все основания так полагать, – подтвердил инспектор. – Харрис был свидетелем чего‑то, что он не должен был видеть.

– Он приходил в офис Майлин в тот вечер… Машина. Он видел, как Вильям паркует ее машину.

– Вот именно, – сказал Викен. – Но только позже Йонни Харрис понял, что это значило. Полагаю, он хотел подзаработать на своем наблюдении. Надо же на что‑то жить.

– Но Вильям был на лекциях весь день, а потом на работе.

Инспектор оттолкнул табуретку и вытянул коротковатые ноги.

– Мы просмотрели камеры наблюдения с парковки возле университета и обнаружили, что машина Майлин въезжала на нее с утра. Когда у Вильяма был перерыв на работе, он успел не только выпить кофе в «Дели де Люка», но еще и припарковать машину на улице Вельхавена. Это вполне можно сделать за короткий перерыв.

Лисс заметила, что все крутит и крутит прядь волос. Она опустила руку.

– Я кое‑что выяснила, – сказала она. – Вильям пережил насилие. Он познакомился с Бергером в путешествии на юг, когда ему было двенадцать лет.

Викен прикрыл глаза:

– Это о каком путешествии вы говорите?

Она рассказала о диске, посланном ей Майлин, повторила, что запомнила из интервью. Инспектор слушал не прерывая. Сидя на стуле у окна в больнице, он так не напирал. Был менее опасным.

– Вильям называл Бергера Курткой.

– Если это верно, – прервал ее инспектор, – тогда на место встают некоторые важные кирпичики. Если Вильяму было двенадцать лет, это мог быть девяносто шестой год. Он называл место?

– Кажется, в документе Майлин было написано про Крит.

Викен очень оживился, достал кусочек бумаги и записал.

– А могло быть несколько дисков? – поинтересовался он.

– Вильям уничтожил тот, что Майлин мне отправила. Он уничтожил все записи Майлин. Они с Курткой заключили пакт. Лучше умереть, чем выдать друг друга. Майлин погибла, потому что выяснила, кто такой этот Куртка.

– И тем не менее у Бергера были планы разоблачить Вильяма‑убийцу перед камерой? Он намекал на это в интервью в газете.

Лисс вспомнила, что сказал об этом Вильям:

– Он заставил Бергера поверить, что признается в убийстве на шоу «Табу».

Инспектор двумя пальцами потер гладко выбритый подбородок.

– Бергер, видимо, лишился остатков здравого смысла, – заметил он. – Насчет пакта я еще не разобрался, но если ваш рассказ верен, понятно, как он подпустил к себе Вильяма.