Она могла бы и выпить, это бы ее успокоило, но заказала двойной эспрессо и достала мобильник и пачку «Мальборо».

– Видел тебя на рекламе в журнале, – подмигнул он. – Великолепно.

Рикке прибыла на такси.

– Не могу сидеть здесь, на улице, – тряслась она от холода, – я не ледяная принцесса, как ты.

Они нашли столик внутри.

– Он не хочет, чтобы я с тобой общалась, – выдала она.

Лисс закатила глаза:

– И что ты думаешь с этим делать?

Рикке придвинула к себе меню:

– Конечно, я не дам вот так собой командовать. Должны же быть границы!

– А ты поработала в эскорте?

Мобильник Рикке издал долгий хрюк, загруженный с сайта с голосами тропических животных. Она прочла сообщение и нажала на «ответить».

– Попробовала на выходных, – сказала она, закончив печатать. – Делали вечеринку для богатеев. Все было бы хорошо, если бы не русские.

Лисс прикурила новую сигарету, и дым заструился между ними.

– Они думали, ты с ними переспишь?

Рикке ответила, растягивая слова:

– Никто тебя к этому не принуждает.

Лисс наклонилась к ней.

– Я знаю Зако уже больше года, – сказала она, – сначала он пытался заставить меня поверить, что речь идет о влюбленности, отношениях и все в этом духе. Из кожи вон лез, чтобы меня обслужить. И понадобилось много времени, чтобы понять, чем он, собственно, занимается.

– Ты преувеличиваешь, – сказала Рикке. – Он всегда оставляет тебе право выбора.

Лисс безрадостно засмеялась:

– Пока ты выбираешь то, что хочет он.

– Ты просто на него зла.

– Соберись, Рикке. Он заманил тебя, куда ему надо. И скоро ты уже не сможешь вырваться. Ты ему денег должна?

– Не много.

– Больше тысячи?

Рикке оглянулась:

– Больше десяти. Кажется.

– Черт, какая ты наивная, – вздохнула Лисс.

Рикке затушила остаток сигареты на дне пепельницы. Звук напомнил скрип наста.

– Он все говорит о тебе, – сказала она. – Хочет тебя вернуть. Кажется, одержим на все сто.

До Лисс дошли две вещи. Во‑первых, Рикке явилась от имени Зако. Во‑вторых, она донесет ему каждое сказанное слово. Поэтому она ответила:

– Конечно, ты права. Такие, как Зако, превращаются в бешеных псов, когда им отказывают в том, что они считают своим. Мне пришлось объяснить ему, что мне насрать на его дела. – И, не колеблясь, она добавила: – Он понимает только такой язык.

3

Пятница, 12 декабря

В студии холодно. Она сказала это сразу, как вошла, но Вим считал, так и должно быть. Чтобы ее соски были твердыми под тонким лифчиком. На нем же была защитная куртка на подкладке.

Лисс скрестила ноги и наклонилась к камере.

– Не так, – простонал Вим, – так кажется, что ты хочешь писать.

– Я и хочу, – ответила она, не меняя выражения лица.

– Задержись вот так. Точно так, развернув бедра. Пусть бретелька сползает на плечо, блин, ну вот… почти.

Штаны лежали, отброшенные к стене, но уже в третий раз с ее появления в кармане звенел мобильный. Вим потребовал отключить звук до того, как они начнут. «Настоящий художник», – подумала она ехидно.

– Эй, – крикнул Вим. – Земля вызывает мисс Лисс, ты выглядишь совершенно потухшей, разведи бедра, чтобы был виден край трусов. Да, вот так я и говорил, не край бедра, а край трусов, я их хочу, придвинься, да, руки в стороны, преследуй меня, представь, что ты хочешь меня раздавить, вот так, да.