— Классная вывеска! — оценил он. — Как увидишь — сразу кажется, что здесь можно знатно нагреть руки. А на самом деле — хрен с маслом, и больше ничего! Когда опыта ни на грош, как пить дать подумаешь, что наконец-то все будет на мази. Мол, раз страховщики, то и бабок у них завались. Щас, разбежался! Только не забудь прихватить мешок побольше!.. Может, бабок у них и в самом деле куча, да только они в банке! — Хенки бросил окурок на тротуар и аккуратно затоптал его. — Как-то раз мне попалась точь-в-точь такая же шикарная табличка с надписью «Касса». Присмотрелся к замку и вижу — работы всего минут на пять. Я себе и говорю: «А что, если попробовать? Вдруг у этих ребят бабок завались?» — Хенки вновь недовольно фыркнул. — И что же вы думаете? Ни гроша! Ни единого цента! С тех самых пор я зарекся…

Декок слушал россказни Хенки, что называется, вполуха, поскольку его мысли занимала главным образом Эллен. Инспектор размышлял, где и как она провела последние часы жизни. Как ее сумочка оказалась на заднем сиденье машины? И почему так близко от места ее работы? Здесь наверняка должна быть какая-то связь. Декок сильно сомневался, что у нее был ключ от конторы — для этого она слишком недолго там проработала. Но коль скоро сумочка лежала тут рядом, в машине, девушка вполне могла находиться в самом помещении фирмы. Кто ее туда впустил? Какие тайны скрыты за дверью этого респектабельного здания на берегу канала?

Тем временем Хенки продолжал болтать не умолкая. Запас его воровских историй казался неисчерпаемым, и он щедро делился опытом с инспектором.

Декок пристально посмотрел на Ловкача.

— А ты не мог бы… — попытался он прервать поток воспоминаний, — открыть эту дверь без повреждений? Не оставляя следов?

Хенки окинул дверь взглядом опытного взломщика и уверенно кивнул.

— Да… — медленно проговорил он, — без проблем. Будь у меня с собой инструмент — это можно было бы сделать вот так! — Он щелкнул пальцами. — Как банку сардин. За пару минут, не больше.

Декок задумчиво поскреб подбородок.

— А где твой инструмент?

Хенки вдруг пожалел о своей откровенности. За каким чертом нужно было так распускать язык? В конце концов, этот Декок — старикан хоть и не вредный, но все-таки легавый! А его отношения с этой породой… Хенки был твердо убежден, что доверять легавым нельзя ни под каким видом. «Распелась птичка — пиши пропало!» — подумал он. Змей подозрения шевельнулся в его душе, приподняв уродливую голову. Холодные немигающие глаза зачаровывали, внушая: «Предадут, продадут, подставят!»

— Я больше инструментом не пользуюсь, господин Декок, — тщательно, как на допросе, подбирая каждое слово, стал отбрехиваться Ловкач. — Правду вам говорю. Я их давным-давно аккуратно смазал маслицем, завернул в ветошь да закинул к матушке на чердак. В последний раз мне столько впаяли за такие дела, что теперь мне на них даже смотреть тошно. Нет, я серьезно!

Декок преодолевая внутреннее сопротивление, хоть и с трудом, но все же смог уговорить себя на время позабыть обо всех административных правилах и инструкциях вкупе с несколькими статьями Уголовного кодекса. «К черту эти предписания и циркуляры! — подумал он. — Из-за них и не плюнешь лишний раз!»

— А не мог бы ты ради меня слазить на чердак за инструментом? В последний раз?

— Что?!

Инспектор с силой втянул в легкие воздух.

— Всего один раз. Мне очень нужно попасть внутрь!

Хенки недоверчиво рассмеялся.

— Вы хотите сказать…

Декок кивнул, подтверждая, что вовсе не шутит.