Декок слушал эту лекцию с улыбкой.

— Вообще-то, я отсюда ничего воровать не собираюсь.

Хенки резко остановился.

— Ничего себе! — шепотом возмутился он. — Как это? Тогда какого черта мы здесь делаем?

Декок повернулся к нему.

— Потому что вчера убили одну девушку.

— Где? Здесь? — испугался Хенки.

— А это… — инспектор помедлил, — я и пытаюсь выяснить.

Хенки беспокойно зашарил глазами по сторонам.

— Черт побери! — тихонько проскулил он. — Хоть бы предупредили! — Он обвел очередную комнату лучом фонарика, рассматривая висящие на стене картины, но не обнаружил ничего интересного, кроме маленького алебастрового ангелочка на потолке. Некоторое время он задумчиво изучал его, а потом спросил: — Сколько ей было?

— Девятнадцать, — ответил Декок, направляясь к двери. — А что?

Хенки опустил фонарик и поплелся следом.

— Да так, ничего, — угрюмо сказал он. — Иногда на меня находит.

Кабинет директора они обнаружили на втором этаже. Декок уделил ему особое внимание. Заметив, что тяжелые портьеры задвинуты, инспектор даже рискнул включить верхний свет.

— Подожди у двери и ничего не трогай, — попросил он Хенки, и тот нехотя подчинился.

Глубоко засунув руки в карманы, Декок оглядел кабинет. Комната была обставлена довольно скромно: большой письменный стол темного дерева, массивные кресла с черной кожаной обивкой, дубовые панели на стенах… Все это создавало атмосферу надежности и достатка. Поняв это с первого же взгляда, Декок теперь напряженно искал какие-либо несоответствия, нарушающие внешнюю гармонию. Наметанный взгляд инспектора, никогда не упускавший мелочей, как правило, мигом улавливал подобные диссонансы. Это был его природный дар, развитый и отточенный за долгие годы работы в полиции. Именно поэтому Декок сразу заметил на блестящем паркетном полу мутное белесое пятно, полускрытое одним из кресел. Неожиданно ему стало очень интересно. Встав у кресла на колени, он посветил фонариком туда, где границы пятна смыкались, завершая неровный круг.

Хенки наблюдал за ним, затаив дыхание.

— Здесь что-то пролили, — сказал он.

Декок поднялся и выпрямил спину. Сейчас инспектор выглядел как никогда сосредоточенным.

— Что обычно делают, когда проливают какую-нибудь жидкость? — спросил он.

— Берут и вытирают, — усмехнулся Хенки.

— Вот-вот, — согласился Декок. — Вытирают.

Он провел ладонью по лицу и, немного подумав, вышел в коридор. Хенки, изнывая от любопытства, последовал за ним. Подойдя к двум узким дверцам, какие обычно бывают у встроенных шкафов, Декок открыл первую — ничего, кроме пыльных папок. Однако за следующей оказалось как раз то, что он искал, — кладовка уборщицы. Щетки, пылесос, бутыль антистатика, банка мастики для пола и несколько вставленных одно в другое ведер. Из верхнего торчала ручка швабры. Декок поднял ее и принюхался. Запах мгновенно подтвердил его подозрения.

Инспектор прикинул, как быть дальше. Швабра была слишком ценной уликой. Стоит ей пропасть — и что-либо доказать уже не удастся. С точки зрения Декока, это было бы куда более серьезным проступком, чем незаконный взлом и проникновение.

— Подержи-ка минутку, — попросил он Хенки, вручая ему швабру.

Тот без особой охоты взялся за черенок и, принюхавшись, скривился:

— Тьфу! Ну и вонища!

Декок сочувственно кивнул.