Нетерпеливое предвкушение. Вот что исходит от дома. Он возвышался тут десятки лет, но так и не научился смирению. Вэл не может объяснить собственной уверенности, поэтому просто принимает как данность. Не исключено, что из-за непрекращающегося гудения, проникающего под кожу, не позволяющего расслабиться или сосредоточиться.

Хави хлопает в ладоши, привлекая внимание.

– Предлагаю развести костер.

– Из чего же? – интересуется Айзек.

– Увидишь, – улыбка главного зачинщика компании обещает очередную проказу. Он вбегает внутрь и спустя несколько минут кричит откуда-то сверху: – Поберегись!

Айзек тоже уходит в дом. Тут же раздается грохот с торца: одна из тумбочек под телевизор разбивается о землю. По крайней мере, не сам телевизор. Хотя Вэл требуется только один. Остальные она не возражает расколошматить.

– Еще снаряд!

И вторая тумбочка вылетает с балкона и падает рядом с первой, разбиваясь вдребезги. Затем следует новая жертва произвола, после чего счастливый Хави и смущенный Айзек спускаются обратно к Вэл.

– В любом случае хотел убрать телевизор в кладовку, – с удовлетворением обозрев результаты своей проделки, кивает Хави, явно не испытывая ни малейшего раскаяния за погром чужой мебели. – Проклятая штуковина никак не выключалась. Я проснулся посреди ночи, а экран мерцает. Жуть.

Вэл испытывает облегчение, что кто-то еще это заметил. Значит, работающие телевизоры ей не почудились и не привиделись в кошмаре. Она переводит взгляд на дом, озаренная идеей.

Не обязательно использовать проигрыватель на своем этаже. Можно подняться на самый верх. Создать буфер между собой и остальными. Нужно только дождаться, пока парни заснут, и не включать звук громко, чтобы никто не услышал.

Вэл говорит, что хочет переодеться, и уходит в дом. Первое побуждение – спрятать секретный дар на шестом этаже. Но она вспоминает предупреждение Хави о постоянном наблюдении и направляется в прежнюю спальню, где намеренно роняет плед рядом с кроватью, используя движение, чтобы сунуть кассету под матрас. Если камер не видно, это еще не значит, что их действительно нет. Нельзя дать возможному соглядатаю подсказку о своих намерениях.

Сменив одежду, Вэл не задерживается в доме. Находиться здесь в одиночестве почти так же страшно, как приближаться к подвалу. Поэтому она торопливо возвращается наружу, снова завернутая в плед с Моной Лизой. К тому времени, как подъезжают Дженни с Маркусом, Хави уже далеко продвинулся в своей затее с розжигом костра.

Якобы «преданная подруга» влетает в дом, даже не посмотрев на Вэл и сразу бросив спутника. Маркус, решив не тратить силы на переодевание, просто швыряет пиджак внутрь и присоединяется к друзьям возле огня. На ферме тоже иногда разводили костер, однако раньше из опасений пробудить травмирующие воспоминания Вэл всегда избегала подобных сборищ. Теперь же она хочет знать всё, но наблюдение за языками пламени не помогает.

Сначала у нее руки чешутся помочь из-за привычки вечно заниматься чем-то в летнем лагере, но Хави явно знает, что делает. Он загораживает растопку, окружая легкогорючими предметами, и потом понемногу добавляет более крупные куски дерева, давая им разгореться как следует.

– Откуда ты знаешь, как разжигать костер? – спрашивает Маркус. – Был бой-скаутом?

Хави невесело смеется.

– Противоположная программа, результат тот же. Я умею разводить огонь, знаю основы первой помощи и способы убедить старших, что мне можно доверять.

Дженни с недовольным видом топает из дома в голубой пижаме и в уггах, останавливается рядом с Вэл и протягивает сэндвич. Той требуется несколько секунд, чтобы понять: еда предназначена ей. И берет этот знак перемирия.

Глядя в костер, Дженни возобновляет разговор, словно и не прерывалась:

– Стюарту была поручена единственная работа – проследить, что моя мать сегодня находится под присмотром.