И все же…

В этот день, закончив работу, Сандра поехала к дому Черчиллов на Бэйвью‑авеню, чуть южнее Стилз‑стрит. От здания полицейского управления тридцать второго участка туда было всего пять километров – не слишком большой крюк, даже если поездка окажется напрасной. Она остановила машину и подошла к входной двери. У семьи Черчилл был электронный замок с дактилоскопическим датчиком. Сейчас у многих такой. Над пластинкой датчика Сандра нашла кнопку звонка и нажала ее. Минуту спустя у двери появилась седовласая женщина.

– Вам кого? – спросила она.

– Здравствуйте, – поздоровалась Сандра. – Вы Банни Черчилл?

– Да.

Сандра показала свое удостоверение.

– Меня зовут Александра Фило, я из городской полиции. Можно задать вам несколько вопросов?

– Насчет чего?

– Насчет, хм, смерти вашего мужа.

– Боже, – испуганно воскликнула Банни. Немного погодя: – Да, конечно. Заходите.

– Спасибо – ох да, пока я не забыла, скажите, пожалуйста, чьи отпечатки пальцев принимает этот замок? – Сандра показала на голубую стеклянную пластинку.

– Мои и мужа, – чуть замешкавшись, ответила Банни.

– И больше ничьи?

– Моих дочерей и зятя.

– Кэти Хобсон и, – Сандре пришлось секунду подумать, – Питера Хобсона, если я не ошибаюсь?

– Да, и второй моей дочери, Мариссы.

Они прошли в дом.

– Сожалею, что пришлось побеспокоить вас. – Сандра дружелюбно улыбнулась. – Я понимаю, что для вашей семьи это очень трудное время. Но есть несколько небольших деталей, которые необходимо уточнить, чтобы закрыть дело о смерти вашего мужа.

– Я думала, оно уже закрыто, – удивилась Банни.

– Почти, – уклончиво ответила Сандра. – Понимаете, медицинский эксперт не был вполне уверен в причине смерти. Он предположил, что это была аневризма.

– Мне так и сказали. – Банни покачала головой. – Это все случилось как‑то уж очень неожиданно.

– А раньше у него были проблемы со здоровьем?

– У Рода? О, ничего серьезного. Иногда артрит давал себя знать: то рука побаливала, то левая нога. Да, и еще три года назад у него был небольшой сердечный приступ – с тех пор он принимал лекарства от этого.

Скорее всего ерунда. И все же…

– У вас еще сохранились его сердечные пилюли?

– Наверно, они до сих пор лежат в аптечке наверху.

– Вы не против, если я взгляну на них? – спросила Сандра.

Банни кивнула. Они вместе прошли в ванную, и Банни открыла аптечку. Внутри был тиленол, контейнер для хранения зубных протезов, листерин, маленькие упаковки шампуня, используемые в отелях, и два пузырька с рецептами из аптеки «Шопперс драг март».

– В каком из этих пузырьков сердечные препараты? – Сандра ткнула в них пальцем.

– В обоих, – ответила Банни. – Первые он принимал с тех пор, как у него случился сердечный приступ, а вторые пил в течение нескольких последних недель.

Сандра взяла пузырьки. На обоих были наклеены напечатанные компьютером этикетки. Название одного лекарства «кардизон‑D» сразу же вызвало ассоциацию с сердечными заболеваниями. Второе называлось «нардил». На обоих стояла фамилия выписавшего их врача: «Др. X. Миллер». На пузырьке с нардилом была ярко‑оранжевая флюоресцентная метка: «Осторожно – строгие ограничения на диету».

– Что означают эти ограничения на диету? – спросила Сандра.