– И вы знаете об ограничениях на диету?

– Никакого сыра, – ответила Кэти.

– Ну, на самом деле этих ограничений гораздо больше.

Кэти покачала склоненной головой, и, как показалось Сандре, этот жест был очень похож на непритворное изумление.

– Отец на антидепрессанте, – еле слышно сказала она, словно разговаривала сама с собой. Но затем она подняла голову и посмотрела Сандре прямо в глаза. – Это безумие.

– МедБаза сохраняет записи о сеансах связи с ней. Пришлось как следует поработать, но я проверила все запросы за двухнедельный период, предшествовавший смерти вашего отца. Я обнаружила фальшивый запрос, поступивший за три дня до того, как он умер.

– В каком смысле фальшивый?

– Врач, от имени которого был сделан запрос, находился в отпуске в Греции.

– С большинством баз данных можно связаться из любой точки планеты, – возразила Кэти.

Сандра кивнула:

– Верно. Но я позвонила в Афины; этот врач клятвенно заверил меня, что с тех пор, как туда приехал, он не занимался ничем, кроме осмотра археологических раскопок.

– А вы можете сказать, чьи именно истории болезни были затребованы?

Сандра на миг опустила глаза.

– Нет. Только время, когда тот, кто использовал этот допуск, начал и кончил сеанс связи. И то и другое произошло около четырех часов ночи по торонтскому времени.

– В Греции это середина дня.

– Да, но это также именно то время, когда МедБаза наименее загружена. Мне сказали, что в этот час с ней почти всегда можно связаться незамедлительно. Если кому‑то было нужно провести сеанс связи как можно быстрее, то он выбрал для него самое подходящее время.

– И все же – использовать ингредиенты нормальной пищи, чтобы спровоцировать летальный исход, – для этого необходимо ужасно много знать.

– Да, действительно, – согласилась Сандра. Немного помолчав, спросила: – У вас ведь ученая степень по химии, не так ли?

Кэти шумно выдохнула:

– Верно, по неорганической химии. В фармакологии я совсем не разбираюсь. – Она развела руками. – Все это мне кажется очень надуманным, инспектор. Самый страшный враг, который был у моего отца, это футбольный тренер из Ньютон‑брукской средней школы.

– Как его фамилия?

Кэти раздраженно хмыкнула:

– Я пошутила, инспектор. Кому мог помешать мой отец.

Сандра глядела мимо собеседницы.

– Возможно, вы правы. Эта работа иногда может сильно достать. – Она обезоруживающе улыбнулась. – Боюсь, у нас у всех склонность к паранойе. Простите меня и, пожалуйста, позвольте еще раз высказать сожаление по поводу смерти вашего отца. Я действительно представляю, каково вам сейчас.

Голос Кэти прозвучал спокойно, но ее выдавали глаза, горевшие от волнения:

– Спасибо.

– Еще несколько вопросов, и тогда, надеюсь, мне больше не придется вас беспокоить. – Сандра взглянула на экран своей записной книжки. – Вам что‑нибудь говорит фамилия Десаль? Жан‑Луи Десаль?

Кэти молчала.

– Он учился вместе с вами в Торонтском университете.

– Это было так давно.

– Верно. Позвольте тогда сформулировать вопрос иначе: когда я беседовала с Жаном‑Луи Десалем, он вспомнил ваше имя. Не Катрин Хобсон, а Катрин Черчилл. И припомнил также вашего мужа: Питера Хобсона.

– Фамилия, которую вы назвали, – осторожно сказала Кэти, – мне кажется смутно знакомой.

– Вы встречались с Жаном‑Луи Десалем после окончания университета?

– Бог ты мой, нет, конечно.