|
Впервые получая псевдоним для работы с компьютером, еще в университете, Питер, как и другие студенты, в качестве кодового имени пользователя получил допуск, составленный из первой буквы его имени и фамилии – «пхобсон». Но один из сокурсников подсказал ему, что «пх» можно заменить на греческое «ф», чтобы набирать на клавиатуре на одну букву меньше, и с тех пор Питер всегда пользовался в качестве своего стандартного допуска псевдонимом «фобсон».
Он спустился вниз по многоступенчатому меню и наконец добрался до экспериментальной системы искусственного интеллекта. Саркар установил простое меню для вызова в рабочий сегмент оперативной памяти любой из моделей‑двойников:
[F1] Дух (Жизнь после жизни) [F2] Амбротос (Бессмертие) [F3] Контроль (немодифицированная копия)
Кого же выбрать? И тут Питер понял, что столкнулся именно с той проблемой, которую они с Саркаром задумали решить своим экспериментом. Который из двойников окажется наиболее чутким собеседником? Версия «жизнь после жизни»? Сможет ли существо, лишенное физического тела, вникнуть в сложности семейных отношений? В какой степени брак – вопрос интеллекта и эмоций? И в какой степени эмоции определяются гормонами? А как насчет бессмертной версии? Возможно, бессмертие означает неизменность. Наверно, бессмертный должен быть особенно озабочен вопросами супружеской верности. В конце концов, вступая в брак, люди рассчитывают, что это навсегда. Питер подумал о своих любимых книжных персонажах: о Спенсере, Сюзан Сильверман. И Хокс. Но когда в последний раз Роберт Б. Паркер, написавший эту сагу, находил для своих героев какую‑нибудь оригинальную ситуацию, позволяющую высветить новые грани их личности, достойные исследования? Столетие вместе с Кэти. Тысячелетие вместе с Кэти. Питер покачал головой. Нет, бессмертная версия вряд ли его поймет. Бессмертие наверняка лишено чувства постоянства. Оно может дать только перспективу. Масштаб восприятия. Питер склонился к клавиатуре и нажал F3, выбрав контрольного двойника. Именно его, только его, свою неизмененную, точную копию. – Кто там? – спросил синтезатор речи. Питер откинулся на спинку стула. – Это я, Питер Хобсон. – Вот как, – насмешливо откликнулся двойник. – Я, ты хочешь сказать. Питер слегка опешил. – Ну, в некотором смысле. Синтезированный голос усмехнулся: – Не волнуйся, я уже привыкаю ощущать себя двойником Питера Хобсона, базовой версией. Но ты‑то знаешь, кто ты на самом деле? Может, ты тоже всего лишь имитационная модель? – Из динамика донеслось начало мелодии «Сумеречная зона», причем двойник насвистывал ее гораздо точнее, чем это когда‑либо удавалось настоящему Питеру. Питер рассмеялся. – Пожалуй, мне не хотелось бы поменяться с тобой местами, – сказал он. – Ну, здесь не так уж плохо, – возразил двойник. – Я очень много читаю, одновременно занимаюсь примерно восемнадцатью книгами – когда одна надоедает, переключаюсь на другую. Конечно, процессор рабочей станции намного превосходит по скорости химический мозг, так что я усваиваю материал гораздо быстрее – наконец‑то я смог продраться сквозь Томаса Пинчона. Это просто замечательная имитация, подумал Питер. Замечательная. – Хотелось бы мне иметь больше времени для чтения, – начал Питер. – А мне хотелось бы иметь возможность с кем‑нибудь переспать, – бесцеремонно перебил двойник. – Всем приходится нести свой крест. Питер снова засмеялся. – Ну так зачем ты вытащил меня из бутылки? – спросил двойник. Питер пожал плечами: – Я не знаю. |
