Питер снова засмеялся.

– Ну так зачем ты вытащил меня из бутылки? – спросил двойник.

Питер пожал плечами:

– Я не знаю. Наверно, чтобы поговорить. – Пауза. – Мы создали тебя после того, как я узнал про Кэти.

Нет нужды выражаться яснее. В искусственном голосе сквозила печаль:

– Да.

– Я пока никому еще не рассказывал об этом.

– Я думаю, ты этого и не сделаешь, – отозвался невидимый собеседник.

– Да?

– Мы с тобой очень скрытный человек, – продолжал двойник, – прошу простить за неправильную грамматику. Мы не привыкли раскрывать нашу внутреннюю жизнь.

Питер молча кивнул.

– Чуть погромче для суда, пожалуйста, – с легкой иронией попросил двойник.

– Прости, совсем забыл, что ты меня не видишь. Я с тобой согласился.

– Естественно. Послушай, что я, собственно, могу тебе посоветовать. Я имею в виду, что мне приходит в голову почти то же, что и тебе. Но давай попробуем как‑нибудь вместе разобраться. Только между нами, так сказать: ты все еще любишь Кэти?

Питер молчал несколько секунд.

– Трудно сказать. Та Кэти, которую я знал, то есть думал, что знаю, никогда бы не сделала ничего подобного.

– Но насколько хорошо мы вообще можем знать кого бы то ни было?

Забывшись, Питер снова кивнул:

– Вот именно. Прости, что использую в качестве примера тебя, но…

– Ты же знаешь, люди терпеть не могут, когда ты это делаешь.

– Делаю что?

– Используешь их в качестве примера. У тебя дурная привычка хватать всякого, кто попался под руку, чтобы что‑то доказать. «Прости мне, что беру в качестве примера тебя, Берта, но если кто‑то по‑настоящему толст…»

– Ну уж не заливай. В жизни не говорил ничего подобного.

– Я немного утрирую, чтобы выглядело смешнее; еще одна наша черта, которая нравится далеко не всем. Но ты понимаешь, о чем я говорю: ты берешь некий воображаемый диалог и втягиваешь в него реальных людей в качестве примеров: «Возьмем твой собственный случай, Джефф. Помнишь, как твоего сына арестовали за ограбление киоска? Хотелось бы знать, насколько круто ты захотел бы обойтись с юными правонарушителями в подобной ситуации?»

– Таким образом я обосновываю свою позицию.

– Знаю, но люди терпеть этого не могут.

– Пожалуй, я догадываюсь об этом, – сказал Питер. – Но тем не менее, – он произнес эти слова с нажимом, стараясь перехватить инициативу, – если взять, к примеру, наш эксперимент с Саркаром: мы создали модели моего сознания. Модели, только и всего. Подобия, которые, похоже, ведут себя так же, как оригинал. Но когда реальная личность строит свои отношения с кем‑то еще…

– Действительно ли эта личность строит отношения с другой реальной личностью или же только с моделью – с образом, с неким идеалом – созданным ее воображением?

– Хм, пожалуй. Именно это я и собирался сказать.

– Разумеется. Сожалею, Пит, но тебе будет трудновато озадачить себя самого своим собственным остроумием. – Голос надтреснуто рассмеялся.

Питер почувствовал легкую досаду.

– И все же это важный вопрос, – упрямо продолжал он. – Действительно ли я хоть когда‑нибудь по‑настоящему понимал ее?

– Собственно говоря, ты прав: мы, возможно, просто неспособны никого узнать по‑настоящему. Но тем не менее Кэти мы знаем намного лучше, чем кого бы то ни было еще на всем белом свете. Мы знаем ее лучше, чем Саркара, чем маму и папу.

– Но как же тогда она смогла так поступить?

– Пойми, у нее же никогда не было такой сильной воли, как у нас с тобой.