|
Приступы подагры сделали его раздражительном и подозрительным. По совету одного из своих родственников, Семена Никитича Годунова, Борис решил узаконить систему доносов. Отныне тот, кто сообщал в Челобитный приказ о тайных кознях против государя, получал щедрую награду. Особенно прославился один из слуг князя Шестунова. Подав донос на своего господина, он получил дворянство и земельные пожалования. Его примеру стали следовать многие холопы, недолюбливавшие своих господ. Наконец очередь дошла и до дружных братьев Романовых, к которым царь относился с особым подозрением, видя в них главных соперников. Подкупленный С. Н. Годуновым казначей А. Н. Романова Второй Бартенев подал челобитную о том, что его господин собирается вместе с братьями извести царя Бориса, чтобы самим занять престол. Для реализации своих черных замыслов они якобы приобрели ядовитые корешки и спрятали их среди самых ценных вещей. Эта челобитная вызвала в приказе настоящий переполох. В дом Александра Никитича тут же был отправлен окольничий М. М. Салтыков с обыском. Естественно, что подброшенные корешки были найдены. Обвиняемых схватили и бросили в тюрьму. Делу был придан статус особой государственной важности. Под следствием оказались не только сами Романовы: Федор, Александр, Михаил, Василий и Иван, – но и их многочисленные родственники: Сицкие, Черкасские, Репнины, Карповы, Шестовы, – а также все их слуги.
Расследование продолжалось несколько месяцев – с ноября 1600 года по лето 1601. Всех признали виновными и достаточно сурово наказали. Старшего, Федора Никитича, постригли в монахи вместе с женой. Их малолетних детей сослали с тетками на Белоозеро и поместили в тюрьме. Александра Никитича отправили на Север и там тайно умертвили. В земляной темнице в невыносимых условиях вскоре скончался и Михаил Никитич. Чуть дольше прожил Василий Никитич, получивший гангрену на ногах от кандалов. Князь И. В. Сицкий замерз по пути к месту ссылки. Князь Б. К. Черкасский умер от язв на ногах, возникших из за простуды и плохого питания. Недолго прожили в ссылке и жены князей. Все эти вести о гибели родовитых людей в тяжелых условиях ссылки неприятно будоражили московское общество. Каждый задавал себе вопрос: кто будет следующей жертвой произвола и жестокосердия выборного царя, клявшегося во время венчания никого не казнить в течение 5 лет. Григорий, сохранявший добрые отношения со слугами князя Б. К. Черкасского и А. Н. Романова, был хорошо осведомлен о несчастье своих прежних хозяев. Он узнал, что наиболее близкие к ним холопы подвергались жестоким пыткам, некоторые даже погибли в застенках. Оставшихся в живых и выпущенных на свободу из за отсутствия доказательств вины было категорически запрещено было брать на новую службу. Их ждала голодная смерть. Но многие бывшие слуги Романовых не желали сдаваться. Они бежали на юг к донским и запорожским казакам, затаив по отношению к царю Борису злобу и жажду мести. Первое время Григорию казалось, что следователи вряд ли докопаются до его прежних связей с Романовыми и Черкасскими. Но вскоре оказалось, что его быстрая духовная карьера не всем по нутру. Особенно невзлюбил его ростовский митрополит Иона. Он даже попытался убедить патриарха Иова в том, что сочинения молодого дьякона не слишком духовны и содержат еретические отклонения. До Ионы, видимо, дошли слухи о прежней холопской службе Григория, и он обратился к государевым дьякам, в частности к Семейке Ефимьеву, с просьбой выяснить связи дьякона с опальными государственными преступниками. Но дьяк оказался достаточно порядочным человеком. С расследованием он спешить не стал. Григорию же посоветовал поскорее покинуть опасную столицу, поскольку давно был с ним знаком и испытывал симпатию к образованному чудовскому монаху, снискавшему славу на книжном поприще. Наш герой понял, что ему не миновать опалы и ссылки в отдаленный монастырь, если он не предпримет шагов к своему спасению. Стояла холодная и голодная зима 1601/02 года. Неурожаи продолжались. |
