|
Зазвенели колокола, и торжественная процессия двинулась дальше. Около дворца все начали кричать: «Да здравствует наш царь Дмитрий Иванович, государь всея Руси!» Самозванец же, по обычаю, стал обходить главные соборы: Успенский, Архангельский, Благовещенский. Всюду он молился и воздавал хвалу Господу за возвращение «отчего» престола. Наконец он вошел в Грановитую палату, где был устроен грандиозный пир. Правда, бояре тут же отметили, что вокруг Кремля была установлена стража, состоящая из казаков и иностранных наемников. Все они были вооружены пищалями, саблями и другим оружием. Многим не понравилось то, что во время посещения «царем» соборов поляки, сидя на лошадях, трубили в трубы и били в барабаны. Это нарушало святость обряда и отвлекало от благочестивого настроя. Вся дворцовая прислуга была тут же заменена. Лишились своих должностей и некоторые дьяки, жильцы, стольники и т. д. Впрочем, это не вызвало особого удивления, поскольку так происходило всегда при смене государя.
Новым патриархом стал грек Игнатий, до этого возглавлявший Рязанскую архиепископию и первым из иерархов прибывший к самозванцу. Он не имел тесных связей с русским духовенством, отличался веротерпимостью и не слишком благочестивым поведением. Именно такой пастырь и был нужен самозванцу, планировавшему провести в церкви большие реформы.
На престоле
Прежде всего Лжедмитрий решил отблагодарить тех, кто помог ему сесть на престол. Денежные награды получили казаки и поляки, большие суммы и подарки были отправлены в Самбор. Однако далеко не все почувствовали себя довольными. Некоторые ожидали от лжецаря большей щедрости, особенно шляхтичи. Затем началось формирование правительства. Отныне Боярская дума стала называться Советом светских лиц. Ведущее место в нем занял князь Ф. И. Мстиславский, считавшийся царским родственником (его отец был троюродным племянником Ивана IV). За ним шли князья В.И. и Д. И. Шуйские. Далее – князь И. В. Воротынский. При царе Борисе он занимал одно из последних мест, самозванец же возвысил его, видимо, оценив то, что тот первым из знати прибыл в Тулу. Новым лицом среди бояр стал М. Ф. Нагой, брат Марфы Нагой. Самозванец вызволил из ссылки своего мнимого дядю и сделал конюшим. За ним оказался князь Н. Р. Трубецкой, далее другие Нагие: Андрей, Михаил, Афанасий, Александр. Чин дворецкого получил В. Мосальский, не имевший никаких шансов стать боярином при царе Борисе. Получили боярство и младший брат Шуйских Иван Иванович, и еще один Нагой – Григорий Федорович. В придворной иерархии, вопреки ожиданиям, князья Голицыны оказались ниже, чем им хотелось бы. При Борисе они шли вслед за Шуйскими, а теперь пропускали вперед Воротынского, Нагих, Мосальского. Но их число в совете увеличилось: к Ивану Ивановичу и Василию Васильевичу добавились Иван Васильевич и Андрей Васильевич. П. Н. Шереметев из окольничих был переведен в бояре. Возвысился и П. Ф. Басманов, который в Думе Бориса был на предпоследнем месте. Князь В. К. Черкасский, не имевший особых заслуг перед самозванцем, оказался ниже прежнего своего положения. Ухудшилось положение и А. П. Куракина, бывшего раньше в Боярской думе седьмым. А вот Ф. И. Шереметев из воевод сразу был произведен в бояре. Это стало наградой за «нерадение» Годунову под Кромами и сдачу Орла. Аналогично возвысился князь Б. П. Татев, сдавший «царевичу» Царев Борисов. Стал боярином и И. С. Куракин, воевода Тулы, правда, после этого он поехал воеводой в Смоленск. В Совет вошел и И. Н. Романов, которого самозванец также считал своим родственником, при Борисе он был в опале. Приблизительно на своих местах остались бояре Ф. И. Хворостинин и М. Г. Салтыков. И. Н. Одоевский Большой из стольников был произведен в бояре, видимо, за свою знатность. Наконец то боярином стал и бывший любимец Ивана Грозного Б. Я. Бельский. Борис его не жаловал и не раз отправлял в ссылку. Самозванцу он понравился тем, что публично признал его истинность и помогал Г. |
