По новому стал называться и Освященный собор – Совет духовенства. Его возглавил патриарх Игнатий. Но пока Лжедмитрий не стал особо вмешиваться в духовные дела, боясь разочаровать православных верующих. Чтобы окончательно закрепиться на московском троне, самозванец начал спешную подготовку к венчанию на царство, хотя некоторые советовали отложить его до нового года, т. е. до 1 сентября.

Население страны продолжали приводить к присяге новому царю. Однако далеко не все верили в его истинность. Больше всех негодовал князь В. И. Шуйский, лично принимавший участие в похоронах настоящего царевича Дмитрия, погибшего в 1591 году в Угличе. Имея торговые связи с посадским населением Москвы, он начал убеждать всех в том, что престол захватил авантюрист и самозванец. Вероятно, князь действовал очень неосторожно, поэтому о его крамольных речах стало известно П. Ф. Басманову. Желая выслужиться, тот сразу донес о заговоре лжецарю. Для Гришки, уже вошедшего в роль государя, это известие стало полной неожиданностью. Он мог подозревать кого угодно в измене, но не Шуйских, которых поставил в своем правительстве на одно из самых видных мест. К тому же разоблачение со стороны столь знатных и всем известных бояр было для него опасным.

Но самозванец решил до конца играть роль доброго государя, поэтому поручил боярам самим разбираться с крамольниками. В итоге по решению суда Шуйский и его сторонники были схвачены, допрошены и признаны виновными по всем статьям. На 25 июня была назначена казнь. Хотя Лжедмитрий не включил себя в число судей, но в допросе обвиняемых все же принял участие й с большим искусством изобличил их во лжи и навете. Все присутствующие были изумлены логикой его ума.

Следует отметить, что дискутировать с теми, над кем уже занес топор палач, было не так уж сложно. Правда после всех разбирательств казнили только простолюдинов. В. И. Шуйский был помилован и вместе с братьями сослан в Галичскую волость. Лжедмитрий не захотел обагрять свои руки кровью одного из самых знатных князей. Это произвело бы самое отрицательное впечатление на русскую и польскую общественность. Источники, правда, утверждали, что это решение он принял не сам, а по совету не то поляков, не то русских бояр. Называли даже имя его мнимой матери Марфы Нагой, но ее в то время еще не было в столице. Возможно, позднее именно она уговорила «сына» поскорее помиловать знатных князей и вернуть их ко двору. (В ссылке Шуйские пробыли совсем недолго.)

После неприятного инцидента с разоблачением Лжедмитрию срочно требовался самый важный свидетель – мнимая мать, которая должна была публично подтвердить его истинность. Несомненно, что к находящейся в монастыре Марфе уже не раз ездили посланцы «сына». Ведь в случае ее отказа поддержать самозванческую авантюру все дело тут же бы провалилось. Удрученная своим тяжелым положением, бывшая царица была рада поменять убогий монастырь на Кремль. К тому Же она знала, что все ее родственники уже стали одними из самых видных бояр, а брат – конюшим. Разрушать общее благополучие ради никому не нужной правды не стоило.

Официально за Марфой был отправлен великий мечник, молодой и знатный князь Михаил Васильевич Скопин Шуйский, родственник опальных в то время князей. Это должно было убедить всех, что «Дмитрий» не боится никаких новых разоблачений, поскольку является «истинным сыном Ивана Грозного». Но до того к ней ездил родственник Нагих С. Шапкин, чтобы окончательно обо всем договориться. Марфа поселилась в кремлевском Вознесенском монастыре, где для нее были построены отдельные роскошные покои. Все оказывали ей царские почести, а мнимый сын навещал каждый день. Делалось это не только для видимости, но и для получения ценного совета от достаточно опытной в различных интригах бывшей жены Ивана Грозного.