— Она была единственной девушкой, на которую Чарлз когда-либо смотрел. Вы ведь знаете об этом?

— Да, я знал. Даже когда она была маленькой девочкой…

— Он просто ждал, пока она вырастет.

Дункан ничего на это не ответил. Оливер отыскал сигарету, прикурил и уселся на край кресла, стоявшего по другую сторону камина. Дункан взглянул на него.

— И что ты собираешься теперь делать? Я имею в виду усадьбу Кейрни.

— Продам, — сказал Оливер.

— Вот так вот.

— Вот так вот. У меня нет выбора.

— Жаль продавать такое место.

— Да, но я здесь не живу. И работа, и корни у меня в Лондоне. Я не гожусь на то, чтобы быть шотландским помещиком. Это был удел Чарлза.

— Разве поместье Кейрни ничего для тебя не значит?

— Конечно, значит. Это дом, где я вырос.

— Ты всегда был трезвомыслящим парнем. И как ты живешь в этом Лондоне? Я никогда его не выносил.

— Я его люблю.

— Ты зарабатываешь приличные деньги?

— Достаточно, чтобы иметь пристойную квартиру и машину.

Дункан прищурился:

— А как насчет личной жизни?

Если бы этот вопрос задал кто-нибудь другой, Оливер швырнул бы в него чем-нибудь за то, что лезет не в свое дело. Но тут не тот случай. Ах ты, хитрый старый лис, подумал Оливер и процедил:

— Удовлетворительно.

— Могу тебя представить выходящим в свет с шикарными женщинами…

— По вашей интонации не поймешь, вы порицаете или завидуете…

— Я никогда не мог взять в толк, — ответил Дункан сухо, — как у Чарлза может быть такой младший брат, как ты. Неужели ты никогда не думал о браке?

— Я не собираюсь жениться, пока не буду слишком стар для всего остального.

Дункан хмыкнул.

— Ну ты меня уел. Однако вернемся к поместью. Если ты намерен его продавать, может быть, продашь мне?

— Конечно, я охотнее продам его вам, чем кому-нибудь еще. Вы это знаете.

— Я могу присоединить к своей земле твои угодья, вересковую пустошь и озеро, но еще останется дом. Может быть, ты продашь его отдельно? В конце концов, он не слишком велик, расположен недалеко от дороги, и за садом тут очень легко ухаживать.

Было приятно слушать, как он рассуждает, переводя эмоциональные вопросы на язык практических действий и сводя общие проблемы Оливера к конкретным решениям. Дункан Фрэзер всегда поступал именно так. Именно так он в довольно раннем возрасте заработал свои деньги и сумел продать свой лондонский бизнес за астрономическую сумму, чтобы осуществить то, о чем всегда мечтал: вернуться в Шотландию, купить землю и вести мирную жизнь сельского джентльмена.

Тем не менее у исполнения его желаний была и ироническая сторона: Элен, жена Дункана, никогда особенно не стремилась к тому, чтобы покинуть свой родной юг и перебраться на дикие земли Пертшира, поэтому медленное течение жизни в Росси-хилл ей скоро приелось. Она скучала по своим друзьям, да к тому же на нее нагоняла тоску погода. Она жаловалась на то, что зимы длинные, холодные и сухие, а лета — короткие, холодные и дождливые. Ее отъезды в Лондон становились все более частыми и продолжительными, и в конце концов пришел тот неизбежный день, когда она объявила, что больше не вернется, и брак распался.

Если Дункан и был этим огорчен, он очень хорошо умел это скрывать. Радовался, когда Лиз приезжала к нему погостить, но когда она возвращалась к матери, он не чувствовал себя одиноким, ибо у него была тьма разнообразных интересов.