– Разные бывают артисты! – замечает Кристиан, услышавший ее слова, и смеется над собственными словами. – Артисты‑садисты! – продолжает он. – Идите сюда, милая Иветт, я вам все объясню.

Он тянет ее к себе, я слышу, как Иветт вскрикивает после каждой фразы, слышу громкий смех Кристиана. Остальные переругиваются вокруг нас.

Слышу, как сердце колотится в горле. Очень быстро. Странное и двойственное ощущение, будто я нахожусь под общим наркозом и одновременно в состоянии обостренного бодрствования.

– Элиз?

Жюстика.

– Что они сделали с Фернаном?

Ты хочешь, чтобы я тебе ответила? Но как?

– Кто эти люди? – продолжает она. – От них пахнет злом! Я узнаю их голоса, но не их души. Я их слышала, они убьют нас, но за что? Это что, демоны, вышедшие из ада?

В каком‑то смысле, да.

Блокнот. «ПсиГот'ик».

Вернувшаяся ко мне Иветт читает вслух.

– «ПсиГот'ик»! – восклицает Жюстина, – но я же делала с ними выставки! Очаровательные люди! На вернисаже подавали огурчики в соусе из ревеня!

Наверное, она понимает, что это – не самый верный критерий, чтобы судить о людях, потому что на мгновение умолкает, а потом говорит тихо:

– Фернан мне все рассказал, перед тем как его увели. Они снимали фильм, тайком от нас. Он узнал из вашей записки. Он же обожает разыгрывать комедии, вы знаете.

Ага, но он‑то думал, что разыгрывает комедию, а на самом деле разыграли его самого.

– Но это не шутка, нет? – продолжает Жюстина.

Почему же, шутка, в определенном смысле этого слова, жестокая шутка, а мы в роли вышучиваемых.

В моей голове проносится все, что случилось после нашего приезда в Кастен. Я заново слышу каждую фразу, я заново вижу каждый жест, в новом свете, в свете заговора. Все эти нестыковки, все слова, произнесенные без выражения, это ощущение, что никто по‑настоящему не грустит. Факты громоздятся друг на друга, как элементы конструктора. Вдруг я цепляюсь за факт, остающийся для меня неясным.

– «Портсигар?»  – читает Иветт.

– А! – говорит Жюстина. – Это Фернана. Я не понимала, каким образом он мог попасть к этой Вероник, я боялась, что будут искать связь между ним и жертвой, вот я и сказала, что она его у меня украла.

– А каким образом он к ней попал? – спрашивает Иветт.

«Может быть, Фернан дал Соне, а Соня Вероник?»  – царапая это, я понимаю, что долго ломала себе голову над тем, что и гроша ломаного не стоит.

Иветт читает эти слова Жюстине, та соглашается.

– Вполне вероятно, но в тот момент я уже ничего не понимала.

Мы обе не понимали.

Внезапный звук шагов. Двое мужчин. Один гремит каблуками, второй словно все время спотыкается. Леонар

– П‑п‑ус‑ти м‑ме‑ня!

– Где ты был, Лео? – слащаво спрашивает Мартина.

– Ус‑с‑т‑ал.. , – бормочет Леонар.

– Бедняжка! – бурчит Кристиан. – А мы, думаешь, не устали с этими сучками, которые все время трещат?

– Это ты о ком? – холодно вопрошает Летиция.

– Не будем ссориться! – отрезает Ян. – Леонар здесь, а это главное! И мы отпразднуем его возвращение! – добавляет он скверным голосом.

У Мерканти вырывается зловещий смешок.

– Видел Эмили, а, Леонар? – спрашивает он.