Пастырь зашагал на автостоянку. Около пикапа стояли двое полицейских. Один как раз засовывал под щетку дворника квитанцию о штрафе. Пастырь вытащил квитанцию, прочитал написанное. Нарушение правил парковки.

Он повернулся к полицейским.

— Как так? Я же заплатил по счетчику.

Коп указал на щит при въезде на автостоянку.

— Пикапам тут стоять не положено.

Пастырь огляделся. Насчитал еще несколько пикапов. Квитанций на их ветровых стеклах не было.

— А как насчет них? Почему вы их не штрафуете?

— Мы еще до них не дошли, — ответил полицейский.

— Но собираетесь оштрафовать? — Полицейский кивнул.

— Естественно. Но сейчас мы хотим выпить кофе. А уж когда вернемся, наверняка оштрафуем.

Пастырь сел за руль, выехал с автостоянки. В зеркало заднего обзора он видел, что они смотрят ему вслед. Он взглянул на датчик уровня бензина. Почти на нуле. И свернул на бензоколонку, на которой всегда заправлялся.

— Залей доверху, Майк, — попросил он.

— Конечно, Пастырь, — мужчина взял шланг и повернулся к Пастырю. — Между прочим, а наличные у тебя есть?

— Есть. А в чем дело? У нас же свой счет.

— Новые инструкции, — Майк не решался встретиться взглядом с Пастырем. — Больше никаких счетов. Наличные или кредитные карточки.

Он сунул наконечник в горловину, включил насос.

— Хочешь, чтобы я заглянул под капот?

Пастырь покачал головой.

Майк подождал, пока насос автоматически отключится, наполнив бак, посмотрел на счетчик.

— Восемь долларов двадцать пять центов.

Пастырь достал десятидолларовую купюру. Майк отсчитал сдачу.

— Спасибо, Пастырь. Доброго тебе пути.

Пастырь пристально смотрел на него.

— Мы были друзьями, Майк. Может, ты скажешь, что тут происходит? Чувствовалось, что отвечать Майку не хочется.

— Вроде бы ничего, Пастырь.

— Я никому не скажу о нашем разговоре. Объясни мне.

Майк посмотрел направо, налево. И заговорил, лишь убедившись, что в пределах слышимости никого нет.

— Все из-за Мэнсона, — прошептал он. — Народ перепугался. Вы-то живете совсем рядом. И похожи на них.

— Но нас же хорошо знают. Мы никому не доставляли хлопот. Кто-то должен был пожаловаться.

— Этого я не знаю, Пастырь. Честное слово. Но я слышал, что в церквях воскресные проповеди были о хиппи и их безбожном образе жизни. Секс, наркотики и все такое. Вот откуда выходят мэнсоны, говорили священники.

Пастырь глубоко вдохнул, медленно выпустил воздух из легких. Этого следовало ожидать. Все его попытки наладить отношения со священниками местных церквей терпели неудачу.

— Спасибо, Майк. Я тебе очень признателен.

С бензоколонки он поехал на почту. Достал из ящика пятнадцать писем. Засунул их в карман и запер ящик.

Сотрудник почты обычно перекидывался с ним парой-тройкой слов, а тут сделал вид, что очень занят, и даже не поднял на Пастыря глаз. Тот все понял и сразу вышел на улицу.

Сев в кабину пикапа, он начал вскрывать письма. Первое же повергло его в изумление. Две строки печатных букв, написанных карандашом:

«УБИРАЙТЕСЬ ИЗ ЭТОГО ГОРОДА ПО-ХОРОШЕМУ. НЕ ТО МЫ ПРИДЕМ И ВЫШВЫРНЕМ ВАС ОТСЮДА.»

Без подписи. Одно за другим Пастырь вскрыл остальные письма. Та же мысль, пусть и выраженная другими словами. Все без подписи. Он взглянул на конверты. Все датированы вчерашним числом и отправлены из Лос-Олтоса. Пастырь положил их на полочку под приборным щитком и завел двигатель.