Но не это мешало ему уснуть. Ему мешали грудной голос, зелёные глаза и тёмно рыжие волосы. Ему мешал рот Эмилии де Винтер с вздёрнутой верхней губой и полной нижней. Вэлин вытянул руку и коснулся ларца из розового дерева на столике у кровати. Он положил туда её веер. Хранить у себя девичий веер! Он ведёт себя просто смешно! Так поступают только прыщавые юнцы.

Вэлин повернулся на бок и вздохнул. Бессонные ночи были его проклятием в течение многих лет после пожара, убившего отца и Каролину. Он думал было, что примирился с собой и прекратил терзаться из за их смерти, но недавно старый кошмар вернулся. А теперь его сну угрожает ещё и мисс де Винтер.

Мисс де Винтер была не такой как все. Во первых, она уверена в себе больше, чем пристало девушке, воспитанной в закрытой частной школе. Она вела себя с ним с уверенностью женщины вдвое старше себя. Подобное поведение немыслимо для девушки из хорошей семьи   и оно завораживало, ведь ей не могло быть больше двадцати.

У неё малахитово зелёные глаза…

Вэлин сел в кровати. Потом, издав полный отвращения стон, откинул одеяло и встал. В комнате было темно, во многом благодаря тёмно вишнёвым парчовым шторам. Вэлин отбросил тяжёлую ткань в сторону и посмотрел на улицу. В саду ещё царил сумрак, но рассвет уже близился, света было достаточно, чтобы разглядеть гравиевые дорожки меж яблонь, посаженных ещё его дедом. Вэлин прижался лбом к стеклу и глубоко вдохнул.

  Вэлин Норт, возьми себя в руки.  Сегодня утром ему предстояло ехать на верховую прогулку с чрезвычайно богатой и хорошенькой мисс Филиппой Кингсли. Он застонал. Ещё одна желторотая дебютантка.

Он с гораздо большим удовольствием проехался бы верхом с Эмилией де Винтер. Да простит его Господь, не стоит даже думать о том, что он на самом деле хочет сделать с Эмилией. Он и не знал, насколько бесконечно несчастен, пока не встретил её. Он жил в настоящем кошмаре, он был окружён людьми, чей интерес к Свету был ему чужд. Боже, он готов поспорить, что скука бывает смертельной, по крайней мере, для души. А потом Эмилия де Винтер процитировала ему Шекспира.

Лелеет лето лучший свой цветок,

Хоть сам он по себе цветёт и вянет.

Она и сама была будто летний цветок, явившийся, чтобы украсить его бесплодный сад. Вэлин поднял голову от окна.

  Боже мой, о чём я думаю!? Я становлюсь поэтом из за девушки, которую едва знаю.

И ещё… было в мисс де Винтер что то странное. Не только аура уверенности вокруг неё, что то ещё. Он не мог понять, что именно. Возможно, вот что: она росла за границей, но говорит без акцента. Девушка, выросшая во Франции, должна говорить с акцентом. И ещё то, как она вдруг, из ниоткуда появилась в Свете. Её почти никто не знает. Он спрашивал. Было что то загадочное в Эмилии де Винтер. Благодарение Богу. Наконец то нашёлся хоть кто то, заинтересовавший его, заинтриговавший и заставивший его чувствовать себя живым среди дохлых великосветских рыб.

Он хотел разгадать загадку Эмилии де Винтер. Чёрт! Он не может уснуть из за женщины! Он никогда не терял сна из за женщин! Слишком уж часто они сами падали в его объятия. Эта леди заинтересовала его, но он не станет из за неё выставлять себя идиотом.

Рывком задёрнув штору, Вэлин вернулся в постель. Натянул на голову одеяло, сердитый на себя и полный решимости забыть мисс Эмилию де Винтер. Хотя бы ненадолго. Ему необходимо хоть немного поспать, а утром он снова сможет сколько угодно думать о ней. А потом у него вдруг возникла мысль, что непонятно, когда же он снова увидит её. Но, несомненно, увидит. Она сама сказала, что приехала в Лондон, чтобы её продемонстрировали Свету и выдали замуж.

Вздохнув, Вэлин сел и стал тереть воспалённые глаза.