Это была старая-старая песня из далекого детства, когда Эглантина была совсем маленькая и ела только насекомых.Что это меня щекочет?Что внутри меня хохочет?Сколько насчитаю ножекУ ползучих этих крошек?Почему я так смеюсь,Что боюсь, что подавлюсь?Милые сороконожки — моя лучшая еда!Дайте мне сороконожек — буду счастлив я всегда!Вы вкуснее всех знакомыхИ любимых насекомых.Вы сочнее всех жуков,Веселее всех сверчков,От которых я икаю,Только вас я обожаю!Милые сороконожки — моя лучшая еда!Дайте мне сороконожек — буду счастлив я всегда!

   Эглантина на миг оторвалась от матери и прошептала:

   — Ты помнишь эту песенку?

   — Ну конечно, дорогу… Конечно, детка. Ведь Сорен так часто пел ее тебе.

   — Да… ну да, — неуверенно кивнула Эглантина, а потом внимательно посмотрела на мать. Все-таки что-то было не так.

   — Мама… У тебя такое большое и белое лицо.

   — Все мы меняемся, любовь моя.

   «Мама иногда называла меня так, это правда. Но чаще всего она говорила „малышка Эгги“. Но „дорогушей“ она меня точно никогда не называла!»

   Материнские слова немного успокоили Эглантину. И все-таки что-то мешало ей почувствовать себя окончательно счастливой и умиротворенной.

   — А что это за шрам у тебя на лице?

   — Просто царапина, дорогая. Пустяки, во время бури меня задело отломившейся веткой.

   — А где папа?

   — Охотится вместе с Клуддом и Сореном.

   — Этого не может быть!

   — Почему же?

   — Потому что Сорен сейчас на острове, на Великом Древе Га'Хуула.

   — Полно, душка. Мы не верим в этот вздор.

   — Но это не вздор, мама! Это место существует на самом деле.

   — Это легенда, любовь моя, всего лишь красивая легенда. Когда папа вернется, он расскажет тебе сказки, которые ты так любишь слушать перед сном.

   — Ой, я не смогу остаться тут на целый день. Меня хватятся и будут волноваться.

   — Разве кто-то может волноваться о тебе больше, чем я — твоя родная мама?

   На миг Эглантина совсем смутилась и поискала глазами Рыжуху.

   — Я привела с собой подругу. Где же она?

   — Здесь нет никого, кроме нас, дорогуша.

   — Что ты, здесь только что была Рыжуха! Она прилетела вместе со мной. Я пообещала, что ты разрешишь ей остаться с нами. Она сирота, понимаешь?

   — Ай-ай-ай, какое несчастье, — вздохнула мама. — Ну конечно, дорогу… детка, у нас хватит места еще для одной дочки.

   — Я знала, что ты поймешь, мама! Я ей сразу сказала, что ты будешь рада, — пролепетала Эглантина, не сводя глаз с матери, словно пыталась убедить себя в чем-то. — Только я никак не пойму, куда она подевалась.

   — Может быть, твоя подруга решила дать нам время побыть вдвоем? Ведь нам с тобой так хочется поиграть в дочки-матери, правда? Нам этого так не хватало.

   — Да, правда, — еле слышно прошептала Эглантина.

   — Я как раз хотела побаловать свою дочку ее любимыми лакомствами. Смотри, вот сороконожки, вот жирная полевка, а это кусочек мышатины.

   — Вот это да! — воскликнула Эглантина, внезапно почувствовав зверский голод.