— Тебе не кажется странным, что огонь, который всегда служил Для созидания — приготовления пищи, освещения жилища, чтения, сейчас превратился в наступательное оружие?

   — А как же боевые когти? — возразила Октавия. — Что же ты про них-то забыл? Ими тоже не стряпают, друг мой. Однако без огня ты эти когти не выкуешь, так что не такой уж он безобидный созидатель, огонь этот.

   — Все верно, умница. Тут ты меня поймала… И все-таки меня немного пугает энтузиазм, с которым все относятся к этому огненному оружию. Борон с Барран уже собираются ввести особые занятия для членов жар-дружины, — тяжело вздохнул Эзилриб.

   — Что ж, надо лететь в крыло со временем, — ответила Октавия.

   — Но что делать, если это время мне не по душе?

   Октавия перестала стирать пыль и повернулась к старому другу, устремив на него невидящий взгляд своих глазных щелок.

   «Как она это делает? — подумал Эзилриб. Она же слепая, а видит меня насквозь!»

   — Это у тебя хандра, вот что я скажу! Кчему вся эта тоска да уныние? Что еще за чепуха? — сердито прошипела Октавия.

   — Наверное, ты права, — кивнул Эзилриб. — Понимаешь, мне сейчас нужно лететь в парламент. Сегодня ночью состоится заседание.

   — Сегодня? Да ведь нынче праздник!

   — Для кого-то праздник, — тяжело вздохнул Эзилриб. — Только не для Вислошейки.

   — Ах, бедняжка, бедняжка… Как она? Все еще болеет?

   — Мягко сказано. Глаукс покинул ее, вот что страшно.

   В это же самое время, пока на другой стороне Великого Древа вовсю шла веселая кутерьма, Отулисса сидела в своемдупле, склонившись над придуманным ею когда-то планом нападения на Чистых.

   «Теперь у нас почти есть дивизион. И в нем непременно будет крыло Ледяных Клювов из Северных Царств».

   Она вздохнула. Пустые мечты… Никто не хочет ее слушать: ни Эзилриб, ни Борон с Барран, ни даже Бубо.

   Звуки торжества в честь возвращения Эглантины и Примулы снова ворвались в ее дупло.

   Мимо, сильно шатаясь из стороны в сторону, пролетела мадам Плонк. Певица явно перебрала молочникового пива, которым взрослые совы угощались во время праздников.

   — Неужели на всем острове я одна сохранила трезвый ум? — вслух произнесла Отулисса.

   — Вряд ли!

   Она резко обернулась и ахнула, увидев заглянувшего в дупло Эзилриба.

   — Отулисса, я хочу чтобы ваша стая и Эглантина ровно через пятнадцать минут явились в зал заседаний парламента. Ты хорошо меня поняла? Больше никому ни слова.

   Отулисса ошеломленно замигала. Что случилось?

   — И еще — постарайся не привлекать лишнего внимания. Пригласи всех потихоньку, воздержись от своей обычной громогласной манеры. Договорились?

   — Я… нет… ой, то есть да! Конечно, сэр!

   Отулисса готова была поклясться, что старый наставник хитро подмигнул ей своим косящим глазом.

   ГЛАВА XXII

   Живой труп

   Крупный мохноногий сыч, стоявший у входа в зал заседаний парламента, кивнул друзьям, разрешая пройти.

   Они всего дважды бывали здесь раньше и всякий раз со стыдом вспоминали о том, как подслушивали ход заседаний из своего секретного убежища.

   Члены парламента уже заняли свои привычные места на согнутой полукругом березовой ветке.