толчками помогал ему сохранять равновесие.

   "Правилен  ли  этот  шаг?  -  подумал  Радин.  -  Не  слишком   ли   мы

поторопились? Не проще ли было ждать?  Но  сколько  пришлось  бы  ждать  и

сколько еще продержался бы Вил?"

   Тележка, не заметив обмана, въехала в отверстие трубы.

   "Правилен", - решил Радин и выключил пояс.

   Они летели стоя - рядом, плечо к плечу. Именно в таком положении, когда

направление   движения   перпендикулярно   груди,   наименее    губительны

перегрузки. А оба они находились на таком пределе усталости, когда  каждая

мелочь может оказаться решающей.

   Правда, полет с первой же минуты шел в очень ровном режиме. Без  всяких

приборов, по своим ощущениям, Радин сразу определил: постоянное  ускорение

около двадцати метров в секунду - перегрузка всего лишь, примерно,  в  два

раза! Ее они могли переносить сколько угодно времени. Он прикинул  в  уме:

если ничто не изменится, продержаться надо каких-то  девяносто  часов.  Не

полет, а прогулка!

   Но все-таки  момент  приземления  мог  преподнести  сюрпризы.  К  этому

времени нужно было собрать все силы. Уже вскоре после начала полета  Радин

сказал:

   - Надо будет спать, Вил... Спать... Дыши под мой счет: раз,  два,  три,

четыре - вдох... Раз, два, три, четыре, пять, шесть - выдох... Внимательно

слушай меня. Сосредоточься на мысли:  тяжелеют  веки,  тепло  приливает  к

ногам... Раз, два, три, четыре...

   Это был обычный гипнотический сеанс, Широко применявшийся в космических

полетах.  Человек,  погруженный  в  сон,  легче   переносит   радиацию   и

перегрузки. Роль гипнотизера на корабле выполнял автомат. Он вызывал  сон,

он будил. Выработать привычку подчиняться  такому  автомату,  говорившему,

как правило, голосом начальника экспедиции, входило  в  цикл  обязательной

подготовки.

   Из них двоих спать мог  только  один.  Значит,  сон  выпадает  на  долю

Тополя, как более слабого. Радину придется держаться на стимуляторах. Ну и

еще на суровом приказе себе - не спать!

   - Раз, два, три, четыре... Раз, два, три, четыре, пять... Если не будет

особой команды, проснешься сам, как только замедление будет закончено...

   Радин услышал ровное дыхание уснувшего Тополя. "Ну  вот,  -  сказал  он

себе. - Теперь, наконец, все..."

   Рев тормозных двигателей  оборвался  толчком.  Микрофон  внешней  связи

донес мерное лязганье. Все это были приметы того, что они уже в атмосфере,

- в космосе не распространяется звук! И, кроме того,  он  уже  всем  телом

чувствовал самую нормальную земную тяжесть!

   - Вил, - позвал Радин.

   Говорить было трудно. Тяжелый, раскаленный металл заполнял мозг, грозил

изнутри разорвать череп. Даром перелет не прошел. Сил не было даже на  то,

чтобы открыть глаза.

   Но он все-таки еще заставил себя говорить:

   - Есть звук уже, Вил. Значит - воздух! Мы на Земле, Вил!

   Он слышал дыхание Тополя, шорохи.  Тополь,  несомненно,  проснулся.