необходимости добывать себе пищу, забот о потомстве, они не знали, что такое борьба за

существование и никогда не болели. Казалось, природой было сделано все, чтобы обеспечить

необычайно высокое интеллектуальное развитие этих существ. И вместе с тем они немногим

отличались от Руслана. У них не было никакого подобия общества, каждый из них жил сам по себе,

не вступая в общение с себе подобными, если не считать бессмысленных забав с гребнями у ручья.

   Откровенно говоря, я начал испытывать отвращение к этим баловням природы и без всякого

сожаления покинул странную планету.

   — И вы там больше никогда не бывали? — спросил я.

   — Я туда случайно попал через десять лет, и то, что я там увидел, поразило меня больше, чем

открытие, сделанное Доктором. При втором посещении Неедии я обнаружил у неедяк зачатки

общественных отношений и даже общественное производство.

   — Что же их к этому вынудило? — недоверчиво спросил Конструктор.

   — Блохи.

   Раздался звук разбиваемого стекла. Конструктор с сожалением смотрел на свои брюки, залитые

вином.

   — Мне очень неприятно, — сказал он, поднимая с пола осколки — Кажется, это был ваш любимый

бокал из лунного хрусталя, но шутка была столь неожиданной.

   — Я не собирался шутить, — перебил его Космонавт,— все было так, как я говорю. Мы были

настолько уверены в отсутствии жизни на этой планете, что не приняли необходимых в таких

случаях мер по санитарной обработке экипажа. По-видимому, несколько блох с Руслана

переселились на неедяк и прекрасно там прижились. Я уже говорил о том, что у неедяк очень

короткие передние конечности. Если бы они не чесали друг другу спины и не объединили свои

усилия при ловле блох, то те бы их просто загрызли.

   Не знаю, кому из неедяк первому удалось обнаружить, что толченая перекись марганца служит

прекрасным средством от блох. Во всяком случае я видел там фабрику, производящую этот порошок.

Им удалось даже изобрести нечто вроде примитивной мельницы для размола.

   Некоторое время мы молчали. Потом Конструктор сказал:

   — Ну, мне пора идти. Завтра утром старт двенадцатой внегалактической экспедиции. У меня

пригласительный билет на торжественную часть. Вы ведь там тоже будете?

   Мы вышли с ним вместе.

   — Ох, уж мне эти космические истории! — вздохнул он, садясь в лифт.

 САШКА

   — Ошибаться свойственно только человеку, — сказал Конструктор.

   — Удивительно свежий афоризм, — усмехнулся Космонавт, — вы бы по-латыни его преподносили.

Это как-то больше впечатляет неискушенных слушателей.

   — Глупости! — лицо Конструктора покрылось красными пятнами — верный признак того, что он

готов ринуться в бой, — Я вовсе не о том. Просто ошибки появляются всегда там, где отсутствует

жесткая программа. То, что мы делаем по велению инстинкта, — всегда точно и безошибочно,

потому что нас запрограммировала мать природа. Ошибки неизбежны, когда на жесткую программу

накладывается чувство или разум. Исправно действующая машина с хорошо продуманной программой

не знает ошибок.

   — Однако я помню случай... — сказал Космонавт.

   — Да, да. Расскажите, как это получилось, — попросил я Конструктора.

   — Вы имеете в виду конфуз с "Метеором"?

   — Конечно.