Конструктор замялся. Кажется, его наступательный порыв иссяк.

   — Ну это, знаете ли, исключение, которое только подтверждает правило, — вяло заметил он.

   — Дудки! — скачал Космонавт. — На этот раз так просто вы от нас не отделаетесь, даже если

бы вам пришлось переворошить все изречения от Цицерона до наших дней. Меня уже много лет

интригует эта история. Ведь я как-никак был там главным действующим лицом.

   — Вы думаете? — В голосе Конструктора была странная смесь грусти и иронии.

   — Еще бы! — запальчиво ответил Космонавт. — Представьте себе: вы три года готовитесь к

экспедиции, подбираете команду, роетесь в архивах, проходите самые изощренные тренировки,

зазубриваете целые тома справочников — и вдруг — о счастье! — все уже позади. Экипаж на своих

местах, все речи уже произнесены, все пожелания и советы выслушаны, и вас связывает с Землей

только голос в динамике. Вначале — обычный сумбур, когда кажется, что снаряжение неправильно

подобрано, члены экипажа никогда не научатся понимать, чего вы от них хотите, а навигационное

оборудование создано специально для того, чтобы вселять в вас сомнения в реальности

существования окружающего мира. И вдруг все чудесным образом становится на свои места. Ваши

спутники оказываются милейшими ребятами, а корабль, оснащенный самой совершенной техникой,

пожирает пространство с легкостью, о которой вы и мечтать не смели. Теперь представьте себе,

что именно в этот момент вы получаете с Земли категорический приказ вернуться назад. Три

недели, пока вы гасите скорость, вновь ее набираете и снова гасите, вы теряетесь в догадках,

шлете запросы, успокаиваете команду, волнуетесь сами так, что кусок не лезет в горло, и,

наконец, сев на космодроме, выслушиваете какие-то сбивчивые объяснения: произошла, мол,

ошибка. До сих пор не могу спокойно вспомнить смущенные физиономии диспетчеров из Управления

по космонавтике.

   — Управление тут ни при чем, — вмешался я, — ошибка, по-видимому, произошла в

Координационном центре.

   — Да, там произошла ошибка, — задумчиво сказал Конструктор.

   — Почему же тогда вы, — спросил Космонавт, — подписали акт о том, что виною всему бортовая

аппаратура? Генеральные конструкторы редко проявляют такую самоотверженную забегу о чести

мундира вычислителей.

   — Ну... у меня для этого были кое-какие основания.

   — Ладно, — сказал Космонавт, — выкладывайте все начистоту. Ведь с того времени прошло

больше двадцати лет. Не так уж много осталось людей, которые помнят эту историю.

   — Тем более что вы вполне можете рассчитывать на нашу скромность, — добавил я.

   — Двадцать лет? — переспросил Конструктор. — Неужели двадцать лет? Мне кажется, что все это

было совсем недавно... Двадцать лет... Ну, хорошо... Вы помните громоздкую организацию

подготовь полетов в то время? Она приводила к тому, что Генеральный конструктор, помимо своей

основное работы, должен был заниматься еще кучей вопросов, начиная с обеспечения

жизнедеятельности биологического комплекса корабля и кончая вычислительной техникой. Больше

всего хлопот мне доставляла бортовая аппаратура. Обеспечение безопасности дальних рейсов

упиралось в отсутствие достаточно компактных и надежных решающих устройств. Чем дальше летали

наши корабли, тем жестче были требования к весу и габаритам всего, что они на себе несли. В

конце концов дело дошло до того, что я был вынужден объявить открытый конкурс на бортовую

вычислительную машину.