Там над самой водой

         Странный, черный, кривой

         Пень ракиты.

         И не вижу я пня,

         И хватает меня

         Страх напрасный, —

         Так и кажется мне,

         Что стоит при луне

         Тот ужасный!

«Ныне первый мы слышали гром…»

         Ныне первый мы слышали гром,

         Вот повеяло сразу теплом,

         И пришло мне на память сейчас,

         Как вчера ты измучила нас.

         Целый день, холодна и бледна,

         Ты сидела безмолвно одна;

         Вдруг ты встала, ко мне подошла

         И сказала, что всё поняла:

         Что напрасно жалеть о былом,

         Что нам тесно и тяжко вдвоем,

         Что любви затерялась стезя,

         Что так жить, что дышать так нельзя,

         Что ты хочешь – решилась – и вдруг

         Разразился весенний недуг,

         И, забывши о грозных словах,

         Ты растаяла в жарких слезах.

«Жду я, тревогой объят…»

         Жду я, тревогой объят,

         Жду тут на самом пути:

         Этой тропой через сад

         Ты обещалась прийти.

         Плачась, комар пропоет,

         Свалится плавно листок…

         Слух, раскрываясь, растет,

         Как полуночный цветок.

         Словно струну оборвал

         Жук, налетевши на ель;

         Хрипло подругу позвал

         Тут же у ног коростель.

          Тихо под сенью лесной

         Спят молодые кусты…

         Ах, как пахнуло весной!..

         Это наверное ты!

«Солнца луч промеж лип был и жгуч и высок…»

         Солнца луч промеж лип был и жгуч и высок,

         Пред скамьей ты чертила блестящий песок,

         Я мечтам золотым отдавался вполне, —

         Ничего ты на всё не ответила мне.