Я давно угадал, что мы сердцем родня,

         Что ты счастье свое отдала за меня,

         Я рвался, я твердил о не нашей вине, —

         Ничего ты на всё не ответила мне.

         Я молил, повторял, что нельзя нам любить,

         Что минувшие дни мы должны позабыть,

         Что в грядущем цветут все права красоты, —

         Мне и тут ничего не ответила ты.

         С опочившей я глаз был не в силах

         отвесть, —

         Всю погасшую тайну хотел я прочесть.

         И лица твоего мне простили ль черты? —

         Ничего, ничего не ответила ты!

«Как беден наш язык! – Хочу и не могу…»

         Как беден наш язык! – Хочу и не могу. —

         Не передать того ни другу, ни врагу,

         Что буйствует в груди прозрачною волною.

         Напрасно вечное томление сердец,

         И клонит голову маститую мудрец

         Пред этой ложью роковою.

         Лишь у тебя, поэт, крылатый слова звук

         Хватает на лету и закрепляет вдруг

         И темный бред души и трав неясный запах;

         Так, для безбрежного покинув скудный дол,

         Летит за облака Юпитера орел,

         Сноп молнии неся мгновенный в верных лапах.

«Ты помнишь, что было тогда…»

         Ты помнишь, что было тогда,

         Как всюду ручьи бушевали

         И птиц косяками стада

         На север, свистя, пролетали,

         И видели мы средь ветвей,

         Еще не укрытых листами,

         Как, глазки закрыв, соловей

         Блаженствовал в песне над нами.

         К себе зазывала любовь

         И блеском и страстью пахучей,

         Не только весельем дубов,

         Но счастьем и ивы плакучей.

         Взгляни же вокруг ты теперь:

         Всё грустно молчит, умирая,

         И настежь раскинута дверь

         Из прежнего светлого рая.