|
В этом убеждает другая деталь ее внешности — бородавка на правой щеке, упомянутая в полицейском описании. Этот порок кожи лица трудно подделать — во всяком случае, в условиях многолетней каторги. В молодости бородавка не портила впечатления от внешности Соньки. Напротив, она выглядела пикантным дополнением, этакой модной мушкой на миловидном круглом личике аферистки. С возрастом впечатление менялось, но эта бородавка никогда не уродовала лицо Соньки, как морщины и попытки Золотой Ручки выглядеть моложе своих лет.
А теперь взглянем на те две фотографии, на которых изображена Сонька. На две наиболее убедительные — скажем так. Портрет Золотой Ручки в молодости и фотография, изображающая момент заковывания ее в кандалы. Если внимательно рассмотреть оба портрета, можно заметить, пусть и с большим трудом, эту мало приметную бородавку на правой щеке. Затем мы увидим явно сходство черт лица — на одной и другой фотографии. Между ними не менее 15 лет жизни знаменитой аферистки. Но лицо абсолютно узнаваемо. Округлые очертания, темные волосы, широкие ноздри, мягкий, чуть приподнятый подбородок. Еще одна фотография — из архива полиции. На ней изображена Сонька после ареста — в фас и в профиль. Происхождение этого снимка не вполне выяснено, но и на нем можно найти сходство с двумя упомянутыми портретами Соньки. Правда, бородавку отыскать невозможно — фотография очень маленькая и лишена деталей. Справедливости ради заметим, бородавку трудно рассмотреть и на снимках, которые мы приняли за эталон. Другие снимки Золотой Ручки — в одеянии светской дамы и портер труакар (в три четверти), на котором Сонька улыбается — доверия не вызывают. На них изображены другие женщины. Обратите внимание на удлиненный овал лица, у Соньки было круглое лицо. Обратите внимание на нос — ноздри широкими не назовешь. Это не ее портреты. Впрочем, рассматривать фотографии Золотой Ручки можно до бесконечности. Подлинный снимок, возможно, лишь один — сцена заковки. Обратите внимание на еще одно противоречие. Дорошевич рассказывает о том, что Соньку постоянно мучили этими съемками. Что фотографии расходились в огромных количествах и достигали России. А в архивах сохранился всего лишь один снимок со сценой заковки. Один-единственный! Из десятков (Дорошевич говорит именно о десятках фотографий) или даже сотен (если допустить возможность их тиражирования другими лицами, помимо местного сахалинского фотографа). Оставим попытку «очной ставки» с Золотой Ручкой. Слишком мало материала, чтобы делать однозначные выводы. Обратимся к элементарной логике. Случаи подмены каторжан на Сахалине были. Но Сонька была слишком резонансной фигурой, чтобы с ней заключать сделку. Рискованное, очень рискованное предприятие. Вряд ли кто-либо решился покрывать эту «свадьбу». А без этого подмена вряд ли была возможна в принципе. Обратим внимание еще на две детали, которые можно отыскать в книге Дорошевича. Но сначала отметим, что Влас Михайлович считается авторитетным свидетелем не только в силу своей кристальной честности и высокого профессионализма, но и по той причине, что он один из немногих, кто видел Соньку до каторги. А сейчас повторим фрагмент цитаты из его книги «Сахалин (Каторга)». «Даже чиновники, узнав, что я видел и помню портреты «Золотой Ручки», снятые с нее еще до суда, расспрашивали меня после свидания с Блювштейн: — Ну, что? Она? Та?» Чиновники, охранявшие Соньку, сомневались в том, что каторгу отбывает именно Золотая Ручка. Удивительно, да? Но еще удивительней, что Дорошевич… никогда не видел Соньку до каторги! Он видел лишь «портреты «Золотой Ручки», снятые с нее еще до суда». Портреты! Не живого человека, не арестованную Соньку — только фотографии! Что же, в таком случае, остается от свидетельства Дорошевича? Как можно использовать слова этого выдающегося журналиста и писателя для прояснения личности Соньки? Получается, что никак. |
