– Передай ему привет… – просит она.

– Передам…

Тихий стук в дверь воспринимаю, как требование покинуть помещение.

Не торопясь отпускать ее руку, говорю:

– Заеду вечером.

– Не надо… – говорит еле слышно. – Лучше поспи… ладно?

Втянув в себя воздух, киваю.

Когда дохожу до двери, ее собственные глаза уже закрыты, а за дверью в меня резко начинает возвращаться жизнь.

Я понимаю, что голодный. Мне нужно в душ. Нужно поспать.

Простые вещи, которые без нее мне нихрена не давались.

Глава 68

Наши дни. Руслан

– Пап, а сколько тебе лет?

– Тридцать два, – открываю дверь барбершопа и пропускаю Мишаню вперед.

В его руке маленький рожок мороженого, которое он аккуратно слизывает, следуя за мной по пятам.

Мой возраст переваривает молча, что-то соображая в своей голове.

– Доедай, – велю ему, снимая пальто и вешая его на вешалку.

– Я больше не хочу, – протягивает мне рожок.

Его руки липкие.

– Блин… – бросаю мороженое в мусорное ведро. – Погоди…

Он растопыривает пальцы, помогая мне обтереть их влажной салфеткой, которую достаю из коробки на столике при входе.

– Мама будет ругаться… – кивает на маленькое пятно у себя на куртке.

– Прорвемся… – бормочу.

Затираю куртку, решая, что это не критично.

Последнюю неделю границы критичного и некритичного размазались и сместились. Сделали меня невосприимчивым к одним вещам и очень восприимчивым к другим.

– Что хотите? – спрашивает у сына стилист, когда тот забирается на кресло перед зеркалом.

Сажусь на соседнее, потирая руками лицо.

У сына лохматая шевелюра, сам я выгляжу чуть менее бардачно, но сегодня нам нужно привести себя в порядок.

– Хочу как у папы, – объявляет Миша.

Парень, который с ним работает, копирует мою стрижку, и от этого нахожу дофига забавного в самых простых вещах.

Двадцать четыре на семь делить свою жизнь с сыном – переворот всего моего распорядка, но я уже давно на него забил. У меня есть первое китайское предупреждение от начальника, второе наверняка будет фатальным, но я делаю свой выбор, игнорируя последствия.

Через сорок минут покидаем салон с одинаковыми стрижками.

Весна пришла резко, и мы не успели забрать из Олиной квартиры легкую одежду сына. На свой страх и риск разрешаю ему не застегивать куртку, когда выходим на улицу.

Мишаня нетерпеливо смотрит в окно, болтая ногами в автомобильном детском кресле, пока Боря везет нас по городу.

У цветочного магазина прошу Мишу остаться в машине. Надя заказала букет еще вчера. Глядя на него, нахожу его красивым и достаточно тяжелыми, чтобы сыну было проблематично тащить его самому, когда оказываемся в длинном больничном коридоре.

Он не издает ни звука, но я вижу, как его колбасит от желания придать себе ускорение.

– Не шуми, – предупреждаю, подводя его к палате. – У мамы голова болит.

Кивает, глядя на все вокруг круглыми глазами.

Передаю сыну букет и открываю дверь, в которую он проходит все с такими же круглыми глазами и практически на цыпочках.

Олю перевели из реанимации в обычную палату вчера, но для масштабного приема посетителей она не в ресурсе, поэтому я попросил ее семью пока не приезжать. И для меня становится открытием то, что на стуле у кровати сидит старый знакомый.

Хирург-травматолог Тхапсаев.

Они ведут размеренную тихую беседу, насколько я понимаю, и эта идиллия вызывает во мне резкий приступ тупой ревности.