Пуаккар, откинувшись в расслабленной позе на спинку глубокого мягкого кресла, покачал головой.

— В ней говорится, — безжалостно продолжил Пуаккар, — что из автора, который может так скучно писать о Марокко, как вы, вышел бы…

— Избавьте, — полусонным голосом пробормотал Гонзалес.

Они просидели минут десять, не произнося ни слова. Тишину нарушало лишь мерное тиканье маленьких часов на каминной полке да умиротворенный звук, с которым Пуаккар попыхивал трубкой.

— У меня создалось впечатление, — не открывая глаз, заговорил Гонзалес, — что Джордж ведет себя, как учитель, который задал двум ученикам сложную задачу, ни на секунду не сомневаясь, что они преодолеют все трудности и найдут решение.

— Я думал, вы спите, — сказал Пуаккар.

— Еще никогда я не был так бодр, — спокойно отозвался Гонзалес. — Я просто анализирую то, что нам известно. Вы знаете мистера Питера Суини?

— Нет, — ответил Пуаккар.

— Это член городского совета Челмсфорда. Умнейший и добрейший человек.

Пуаккар промолчал.

— Кроме того, он возглавляет движение «Рациональная вера», о котором, возможно, вы слышали.

— Не приходилось, — признался Пуаккар, говорил он спокойно, почти безучастно, но некоторая заинтересованность в тоне все же пробивалась.

— «Рационалисты», — сонным голосом пояснил Гонзалес, — отделились от новых унитариев, а новоунитарии — это сборище недовольных или чем-то обиженных людей.

Пуаккар зевнул.

— Но у «рационалистов» есть определенные цели, — продолжил Гонзалес. — А еще у них есть свой духовой оркестр, исполняющий слащавые песенки, сочиненные мистером Суини. Он довольно состоятельный человек, так что издает и распространяет свои сочинения за собственные деньги.

После этого Гонзалес замолчал на несколько минут.

— Цели, милый духовой оркестрик, музыканты которого получают ежемесячный оклад… из кармана Питера…

Пуаккар повернул голову и с интересом посмотрел на друга.

— К чему вы клоните? — спросил он.

— Сторонники рациональной веры, — монотонно продолжил Гонзалес, — это те люди, которые всегда находятся в меньшинстве. Они постоянно протестуют против чего-то: против пивных заведений, против мюзик-холлов, против поедания мяса, против вакцинации… против смертной казни, — добавил он негромко.

Пуаккар молчал, ожидая продолжения.

— Когда-то их считали кучкой зануд. Хулиганы приходили на их встречи и устраивали драки, полиция обвиняла их в препятствии правосудию, а некоторых из них даже упекли в тюрьму. Оттуда они вышли героями, и в честь них был устроен торжественный обед… Организатором его выступил Питер. Сейчас их уже никто не преследует — мученичество так дешево не купишь, — и общество это превратилось в полноправное движение, как модный нынче социализм, что доказывает: если чем-то заниматься долго и упорно, при этом громко заявляя «Pro bono publico», это перестает раздражать людей, и они начинают верить вам на слово.

Теперь уже Пуаккар слушал друга очень внимательно.

— Сам Питер живет припеваючи, ему принадлежит множество домов в трущобах, он заманил в свое движением и других состоятельных дам и господ… «Рационалисты» любят устраивать демонстрации и делают это при каждом удобном случае. При этом они распевают свои песни протеста (Питер называет их «хоралы», и это очень удачное название, потому что указывает на их полурелигиозную суть), протеста против вакцинации, поедания животных и Бог знает против чего еще.