– А что, если правда тебе не понравится?

Кеннет досадливо взъерошил волосы.

– Да что ты натворила, черт тебя дери? Из тюрьмы сбежала? Подсыпала яду милой старушке и завладела всеми ее сбережениями? Банк ограбила? – Он помолчал. – Или ты замужем?

Ну что это за тайна такая страшная, что ты боишься открыться?

– Нет, я не замужем, – вздохнула Шатти. – И ничего дурного не совершила. Просто надеялась, что я тебе дорога такая, какая есть. А не в придачу к сведениям о моей прошлой жизни.

– Ты мне и нужна такая, какая есть, – резко выдохнул Кеннет. – А почему бы иначе я стал вытаскивать тебя из пьяной драки? Или спасать от переохлаждения? – Он уселся на край койки и завладел рукой молодой женщины. – Клянусь, мне и впрямь не волнует твое прошлое. Просто скажи правду – и мы вместе придумаем, как тебе помочь… Если, конечно, тебе нужна помощь.

– Но ведь тогда все изменится! – горестно всплеснула руками Шатти. – Изменится безвозвратно, поверь мне!

– Ладно, как только соберешься излить душу, я к твоим услугам. – С этими словами Кеннет чмокнул ее в щеку, встал и, не оглядываясь, зашагал к двери.

Шатти откинулась на подушку, прикрыла глаза рукой. Отчего бы и в самом деле не признаться ему во всем? Она ведь ничего предосудительного не совершила. Да, она богата, у ее семьи много денег, но ведь это не преступление. Правда, до недавнего времени она была помолвлена, и помолвка, наверное, до сих пор не расторгнута, поскольку официально она с Эдамом не порывала…

Однако за последние шесть месяцев Шатти хорошо усвоила урок: доверять можно только себе. Мало кто способен понять, что за причина погнала ее прочь из родного дома. Ей необходимо было понять себя, найти свое место в мире, освободиться от давления семьи и семейных капиталов. И за полгода она здорово преуспела. Но ей еще предстоит научиться самой себя содержать. И хотя дедушкиного наследства с лихвой хватит на все ее нужды, Шатти совершенно не хотелось жить на чужие деньги. Ей нужна интересная, перспективная работа и яркое, радужное, счастливое будущее.

Она перекатилась на живот и, сложив перед собою руки, оперлась на них подбородком, напряженно размышляя. Молодая женщина вспоминала прошлую ночь и пылкую, неудержимую страсть, что свела вместе ее и Кеннета. Да, ей хотелось пережить незабываемые, неизведанные доселе ощущения, но Шатти понятия не имела, что за какие то несколько часов столь радикально изменит свои представления о себе и о жизни.

После истории с Эдамом Шатти научилась осторожности, поняла, что влюбиться – означает пойти на компромисс с собою. Вплоть до недавнего времени она ограничивалась ролью дочери и наследницы Гордона Алана Кэссилиса. И вовсе не собиралась провести оставшуюся часть жизни женой какого нибудь пустоголового светского щеголя. Кеннет помог ей открыть в себе новые стороны характера – характера пылкого, страстного, любящего – научил лучше понимать себя.

Даже если совместного будущего у них нет, надо измыслить способ отблагодарить Кеннета за все, что он сделал для нее. Подарить ему незабываемую ночь любви – а может, и не одну, – казалось прекрасным, обоюдоприемлемым решением. И все таки Шатти хотелось оставить по себе иную более осязаемую память – нечто, что Кеннет бережно сохранит при себе после того, как они расстанутся.

Взгляд Шатти упал на тетрадь в кожаной обложке, чей краешек торчал из под стопки журналов. Молодая женщина вытащила тетрадь и задумчиво пролистала. В голове ее возник некий замысел. А к тому времени, когда она дошла до последней легенды – про благородного разбойника Лахланна Лэверока, спасшего от виселицы троих сыновей бедной вдовы, – Шатти уже знала, что делать. Она приготовит Кеннету самый замечательный рождественский подарок на свете: нечто, идущее от самого сердца… нечто, что непременно затронет его душу.