– Вот именно. Думаю, что в любом случае нам не стоит вмешиваться в расследование.

– Ну да, – неуверенно согласился я, поблагодарил за помощь и отправился к Катрине Лейвестад, которая сидела тремя кабинетами дальше.

Катрина была светловолосой красоткой, которая к работе относилась пока еще с таким же энтузиазмом новичка, как и я в 1970 году. Она не знала слова «нет», по крайней мере в том, что касалось работы. Было бы неплохо, если бы и в личном общении она была так же безотказна, но в этом у меня пока не было случая убедиться.

Она быстро отыскала нужную папку в шкафу с архивными документами и положила ее передо мной на стол.

Что ж, никаких сюрпризов там не было. На мгновение сердце у меня в груди ухнуло вниз, как свинцовое грузило в мутной воде, – я был прав: это он.

Бумаги были составлены бюрократически сухим языком. Первое, что сразу бросилось в глаза, – это новое второе имя мальчика.

Скарнес Ян Эгиль. Дата рождения 20.07.1967. Мать Ольсен Метте – дата рождения 23.03.1946, отец неизвестен. Усыновлен в июне 1971 г. Скарнесами Свейном – дата рождения 03.05.1938 и Вибекке – дата рождения 15.01.1942.

По документам выходило, что мальчик попал к приемным родителям в октябре 1970 года. В папке находились и два медицинских заключения. В первом, сделанном в августе 1970‑го, говорилось, что ребенок был истощен и имел серьезные нарушения в эмоциональном развитии. Во второй бумаге, составленной в декабре 1973‑го, отмечалось значительное улучшение физического состояния – нормализация веса, однако указывалось на многочисленные симптомы так называемых «адаптационных нарушений». Мальчик был беспокойным, гиперактивным, импульсивным и постоянно требовал к себе внимания.

Не надо было обладать мудростью царя Соломона, чтобы убедиться, что главными фигурами во всей этой истории были две его матери – настоящая и приемная. Вопрос был в том, удастся ли их разыскать. И с этим вопросом я отправился в наш с Сесилией кабинет, в котором, несмотря на то что он за нами числился, мы бывали довольно редко.

Первый звонок был в полицию. По моей просьбе к трубке позвали инспектора Мууса.

– Да, я слушаю.

– Это Веум. Есть новости?

– Что вам нужно? – спросил инспектор после короткой паузы.

– Я хотел бы узнать… Вы нашли ее? – И поскольку реакции никакой не было, мне пришлось добавить: – Вибекке Скарнес.

– А‑а, Вибекке Скарнес! – протянул он с сарказмом. – Никак нет, Веум. Мы пока ее не нашли. Вы, насколько я понимаю, тоже.

– Нет, пока мне не удалось на нее выйти, и я…

– И слава богу, – перебил он меня. – Тем лучше для вас. Что вас еще интересует?

– Ничего. Пока.

– Ну а раз ничего, то я надеюсь, Веум, что вы теперь займетесь своими делами, – рявкнул он и бросил трубку.

А я стал набирать следующий номер в моем списке. Это был телефон Карин Бьёрге, моей подруги, работавшей в Департаменте регистрации населения. Как‑то мне удалось найти ее сестру, которая сбежала в Копенгаген, и даже наставить девочку на путь истинный. С тех пор я могу к ней обращаться за любой помощью, как сказала Карин. А глаза ее при этом светились такой преданностью, что можно было подумать – на мне сошелся клином белый свет. И я не раз пользовался ее любезностью, и она делала все, что было в ее силах, – быстро, четко и старательно. Так что иметь верного друга в таком департаменте – совсем неплохо.

Она быстро выяснила, что Метте Ольсен живет теперь в доме на улице Дага Хаммаршёльда в районе Фюллингсдален, который от центра Бергена отделяет автомобильный туннель.